Я проплыла через бар и вышла к бассейну на самом краю обрыва, выходящего на океан. И как раз придвигала шезлонг, когда чей-то голос крикнул:
— Эй, там!
Это оказалась Джаз Конесси. Ну конечно! Я подошла к тому месту, где лежала она, распростертая, как поджаристый кренделек на белой циновке.
— Привет! — сказала я.
— Еще один повод для расстройства! — протянула Джаз, глядя на мое бикини.
— Что? — не поняла я.
— Я ужасно огорчена, — вздохнула Джаззи.
— Но почему?
— Ваше бикини.
— С ним что-то не так?
— Нет! Нет-е-е-т!!! Я огорчена в хорошем смысле! Потрясающее бикини. Я делаю вам комплимент.
— Спасибо большое. Я тоже потрясена вашим видом. Джаззи была в купальнике с батиковым рисунком, а на шее у нее висело больше бриллиантов, чем на десятке голливудских старлеток, вместе взятых. Думаю, таково представление ДПР о хиппи-шике.
— Жан-Жак, — окликнула Джаз рассыльного, — принесите моей подруге циновку! — И, повернувшись ко мне, добавила: — Не хотите же вы сидеть на шезлонге именно у этого бассейна! Вся штука в белых циновках.
— Я подумывала взять кабинку, — призналась я.
— Не стоит! — возразила Джаз. — Эти кабинки, типа, такие уединенные. Нельзя же, чтобы вас не видели. Вы хотите, чтобы вас увидели?
Я последовала совету Джаз и легла рядом на белую циновку. Здешний этикет мог бы вдохновить Эмили Пост[63] на новые подвиги.
— Я ужасно голодна, — призналась я. — Наверное, закажу двойной сандвич. Вы ничего не хотите?
— Нет. Я на диете «Дю Кап».
Диета, как оказалось, состояла из персикового «Беллини», арахиса и печенья «Ритц». Как справедливо заметила Джаз, арахис гораздо вкуснее сандвичей, которые, говоря откровенно, в «Холидей инн» куда лучше.
— Так вы уже написали историю обо мне? — спросила Джаз.
— Да, — солгала я.
Редактор действительно требовала прислать статью немедленно, но мысль о том, что нужно запереться и работать, когда можно получить загар мирового класса, была невыносима.
— А что вы здесь делаете? — осведомилась я.
— Делаю? Я никогда ничего не делаю. Приехала сюда с другом, у которого вышло, типа, шесть фильмов.
— Видели что-то классное?
— Пока нет, но сегодня днем показ того сногсшибательного фильма, о котором все говорят. Вроде снимался в ЛА. Я слышала, режиссер — это что-то. Хотите поехать со мной?
— Еще бы! А как он называется?
— «Дневник». Утверждают, что он такой же забавный, как картины Вуди Аллена, когда он еще был забавным.
Мы уехали из отеля в четыре. Джаз каким-то образом удалось нанять единственного во всем Антибе водителя, владельца «джипа» с открытым верхом. Мы промчались по подъездной дорожке отеля и выехали на шоссе, идущее вдоль берега.
— Так что вы наденете сегодня на бал? — крикнула Джаз, сражаясь с развевавшимися по ветру волосами.
— «Маккуин». Патрик подарил.
— Потрясно! Вы здесь с Патриком Сакстоном, и он подарил вам платье? Bay! Поразительно!
— Я не с Патриком. То есть у нас не те отношения. Просто он пригласил меня в Канны. Я почти не знаю его.
— Смотрите, тут информация о фильме, — оживилась Джаз.
Я пробежала глазами протянутый листок бумаги:
Чарли? Чарли не ставил успешных комедий. Он ставил угнетающие, мрачные, низкобюджетные, интеллектуальные фильмы, которые никто не смотрел. Довольно обидно, если тебя обнаружит мертвой безнадежный неудачник-режиссер, не говоря уже о любимчике Каннского фестиваля.
— Джаз, я не могу ехать. Нужно дописать статью, — объявила я и, тронув водителя за плечо, попросила:
— Не могли бы вы высадить меня здесь? Он остановился. Я выпрыгнула из машины.
— Но вы же вроде все закончили, — удивилась Джаз.
— Увидимся вечером, — бросила я и пошла к отелю. Как раз в тот момент, когда мне стало немного легче, перед глазами всплыло суровое порицающее лицо Чарли, а вместе с ним вернулось и крайне негативное, «адвильное» настроение. Хуже всего, что история с Эдуарде уже широко известна, поскольку прошла все круги сплетен, поэтому впечатление Чарли обо мне еще ухудшилось. Но так или иначе, а я должна сдать статью в срок. Крайне важно быть супер-пупер надежной, если хочешь сделать карьеру, тем более что в последние несколько недель надежностью ты не отличалась.
Позже, когда я наносила последние штрихи, сидя в своей комнате за лэп-топом, зазвонил телефон.
— Bonsoir, — сказала я, полная решимости совершенствовать свой безнадежно беглый французский.
— Привет! Это я, Лара. Развлекаешься? Джордж Клуни там?
— Здесь так чудесно! Тебе стоит приехать когда-нибудь, — ответствовала я.
— Представляешь, Чарли получил-таки премию! Мы все прочли об этом у Синди Адамс!
— Вот как? — пробормотала я.
Почему все самое лучшее случается с самыми гнусными людишками, а всякие неприятности, вроде преждевременного облысения, постигают хороших людей? Господи, надеюсь, это не означает, что Чарли будет на вечере АФИС.
— Ты в порядке? — спросила Лара.
— Лучше не бывает.
— Расстроилась из-за Зака и этой пустоголовой модели?
— Честно говоря, немного.
— Постарайся не думать о них. У этой парочки столько тараканов, что за год не пересчитаешь. Позвони, когда вернешься.
— Обязательно.
— Аr revoir. — И Лара отключилась.
В шесть я отправила статью электронной почтой. В Нью-Йорке была еще середина дня, так что до срока оставалось не менее часа. Чтобы отпраздновать это событие, я заказала в номер два персиковых «Беллини». Два «Беллини» перед балом прекрасно успокаивают нервы: великолепное средство, если вы не склонны к алкоголизму. Осушив оба стакана, я ощутила такое неземное спокойствие, что даже подумала: пожалуй, мне и хотелось бы наткнуться на Чарли Данлейна, тем более что я буду в сногсшибательном платье от Маккуина и под руку с известным продюсером. Тогда Чарли поймет, что я не самоубийца- неудачница, способная привлечь только всякую шваль вроде Зака.
