графу Фанара.
— Да… Жаль! Если бы Ка-ну отказался от штурма, то в конце концов согласился бы пойти с нами на переговоры и выслушать разумные доводы, а потом сложить оружие. Теперь же нам понадобится намного больше сил.
— Но если вы опять призовете на помощь колдовство… — начал было коротышка, но граф Фанара заставил его замолчать, смерив убийственным взглядом.
— Если бы это было так легко, то колдовство правило бы этим миром. Хорошенько запомните это, Кануб! Нам, точнее вашим людям и горожанам, придется отбивать атаку Алой Стражи с помощью обыкновенных клинков. Живых мертвецов мало, и они слишком неповоротливы, чтобы защищать стены города. Зато они пригодятся мне, когда Ту выведет своих людей из Башни и попытается прорваться к воротам… Будем надеяться, он не подозревает о том, что большая часть его птичек попалась в наши сети…
Тем временем внизу перед городом выстраивались отряды в алых доспехах. Чуть поодаль плотники из предместий Хрустального города заканчивали сооружение огромной осадной башни. Как только горнисты протрубят начало атаки, могучие фарсунские жеребцы подкатят башню к стене города, и орды пиктов хлынут в город по переброшенному с вершины башни деревянному мостику.
Казалось, начал сбываться ужасный сон Брула. Но отважный пикт не видел всего этого. Он лежал в шатре Ка-ну и бредил. После возвращения лекарь во главе с магом и ученым Китулосом перевязали пикта, смазав его рану целебными мазями, но Брул больше не приходил в себя.
А Ка-ну, подстегиваемый отчаянными посланиями Главного советника Ту, решился на некую демонстрацию. Хитрый пикт решил не устраивать нападение на город, но в условный момент подвести войска к стенам. Если же письмо, принесенное птицей не подложное, атака Ту увенчается удачей, Главному советнику с его отрядом удастся пробиться к воротам, пикт отдаст приказ атаковать город.
Горожане же, видя приготовления королевской армии, зло шутили. Разгоряченные, обманутые неведомой свободой, до которой уже было рукой подать, они распевали песни убитого Куллом Ридондо. Они плавили смолу и свинец, чтобы лить его на головы своим вчерашним друзьям и защитникам. Они подняли оружие против тех, кто в течение многих лет охранял их страну от врагов.
Лишь в той части, что непосредственно примыкает к королевскому дворцу, не было заметно никакого оживления. Люди графа Фанара, оцепив часть улиц, не пускали сюда горожан — не стоило лишний раз выставлять напоказ живых мертвецов. Нападение и осквернение храма Кануб приказал свалить на людей Ту.
Его верные слуги распустили слух, что это воины Ту совершили вылазку, и в отместку на то, что Валка отвернулся от них, перебили невинных жрецов. Подобные разговоры вызвали лишь новый всплеск ненависти к Куллу и его людям. «Смерть узурпатору и его прихвостням!» — неслось со всех сторон.
Граф Фанара слушал эти призывы и улыбался. В это утро он пребывал в приподнятом настроении. Час, назначенный советником Ту, приближался.
Кулл изо всех сил постучал рукоятью топора в дверь дома Карона. Казалось, еще чуть-чуть, и она разлетится в щепки от ударов короля.
— Открывай! — взревел король.
— Что тебе надо? — донесся до людей голос из глубины дома. — Убирайся! Если ты сам смог вернуться из-за реки, то я тебе не нужен.
Ударом ноги Кулл вышиб дверь, но только он собирался войти, как перевозчик вышел, заступив королю дорогу.
Глаза Карона гневно сверкали.
— Чем ты недоволен, человек? — надменно промолвил перевозчик.
— Почему ты не рассказал нам, что нас ждет на том берегу? — гневно спросил Кулл.
— Это не твоего ума дело, но я скажу тебе. Я многие годы вожу путников через эту реку. Мне нет дела ни до того, что на этой стороне реки, ни до того, что находится на той. Я — перевозчик Карон!
— По-моему, ты, старик, чего-то не понимаешь, — вновь заговорил Кулл. — Ты прислуживаешь змеелюдям, и за одно это достоин смерти!
— Змеелюди, люди — вы все лишь жалкие букашки на теле этой планеты. Пройдет еще несколько сотен тысячелетий, и вас сменят другие существа, которые и понятия не имеют о таких, как вы.
— Но ведь ты — человек! — не на шутку уже разозлился Кулл. — Ты предаешь свой род!
— Кто тебе сказал, что я человек! — зловеще проговорил Карон. — Я — проклятый богами, это так. Но я не человек и не змей, как те, что обитают за пустыней. Я — перевозчик! Те, кто платит мне звонкой монетой, могут переправиться через Стагус!
— Если ты не змей и не человек, то кто же ты? — удивился Кулл. — Один из тех фантастических созданий, что обитают в Зачарованной стране?
— Не знаю, о ком ты говоришь, — все так же зловеще продолжал Карон, — но города моих потомков уже почти миллион лет лежат в руинах. В пустынях к югу от того крошечного клочка суши, что вы называете Семью Королевствами. Среди этих руин сокрыты такие богатства и тайны, о котором ты, жалкий человечишка, и мечтать не можешь… Ты видишь во мне человека, Древние — одного из своего рода, но на самом деле… — впрочем это неважно и тебя не касается… Сейчас ты пришел на порог моего дома с оружием в руке. Ты можешь напасть на меня, но знай: боги, наложив на меня проклятие, одарили бессмертием. Ты не сможешь причинить мне вреда своим жалким топориком.
— Хорошо, — тихо произнес Кулл. — Однако отныне данной мне властью я запрещаю тебе возить кого бы то ни было через реку.
— Это не в твоих силах, — спокойно ответил Карон и, повернувшись, исчез в доме.
Кулл так и остался стоять на пороге с топором в руке.
— Только прикажите, Ваше Величество, и мы прикончим этого бахвала, — предложил Куллу Далгар, но король отмахнулся. Атлант чувствовал, что в словах Карона сокрыта правда, и что ни он — Кулл, правитель Валузии, ни сам Карон не в силах изменить положение вещей. Тогда в голове короля зародилась иная мысль.
— Мы не станем убивать старика! — объявил варвар. — Келкор, прикажи воинам сжечь судно! Отныне никто не посмеет без моего ведома пересечь Черную реку. А когда я вернусь в Валузию, я подниму все Семь Королевств. Это будет величайший из походов. Мы переправимся через реку, и пусть трепещут все чудовища Востока. Мы пройдемся по Змеиному королевству огненным мечом…
После того, как лекарь перевязал Кулла и уложил в королевской палатке, атлант проспал двое суток.
За это время Алые Стражи пытались всевозможными способами уничтожить судно Карона. Но это им не удалось. Древесина этого таинственного судна была такой твердой, что даже самые крепкие топоры моментально тупились. Тогда Далгар приказал загрузить судно сухим тростником, и подпалить его. Тростник выгорел дотла, но ни одна доска утлой лодки не занялась.
Поняв, что тут, как и говорил Карон, замешано колдовство, Далгар приказал вытащить судно на берег. Это оказалось Алым Стражам под силу.
Карон все это время не показывался. Дверь его дома так и осталась выбитой.
Когда же проснулся Кулл, был собран совет, на котором присутствовали Лала-ах и Шуршил. Люди сторонились змеечеловека, но Келкор объявил, что сам накажет любого, кто посмеет оскорбить Шуршила или причинит ему вред. Алые Стражи, как и пикты, слушались отважного лемурийца, поэтому Шуршил мог чувствовать себя в полной безопасности среди воинов армии Кулла.
Все участники Совета расселись в королевском шатре. Перед ними на походном столе слуги расставили блюда со свежим мясом и кувшины с вином.
— Итак, — обратился Кулл к змеечеловеку, — я, впрочем, как и мои друзья, хотел бы знать все, что касается похищения Лалы-ах. Меня интересуют и все остальные события, случившиеся за это время. Ты ведь принадлежал к высшим сановникам Змеиного королевства и был одним из тех, кто подобрал меня в пустыне. С тобой был еще какой-то старый змей… Впрочем, мы обещаем в целости и сохранности доставить тебя в Валузию, ты можешь жить в Хрустальном городе, и я гарантирую тебе безопасность. Но если
