«живым источником прекрасной речи» и добивался того, чтобы его приятель вывел его в одной из своих новелл, что Саккетти и сделал, описав в нов. 175 шутку, сыгранную его друзьями со знаменитым флорентийским поэтом-глашатаем и звонарем коммуны. Другой приятель Саккетти, Джованни ди Герардо да Прато, которого А. Н. Веселовский справедливо считает автором найденного, изданного и исследованного им романа «Il Paradiso degli Alberti», вероятно, дополнил новеллы Саккетти, 10 и 24, изображающие проделки одного из добрых знакомых писателя – шута Дольчибене, возведенного императором Карлом IV в сан «короля буффонов и гистрионов Италии», в своей 4-й новелле «Парадизо».
В XV в. с ростом латинской литературы Саккетти отходит в тень; гуманисты относятся к нему, как и к другим представителям литературы на народном языке, с пренебрежением, что не помешало, однако, Поджо Браччолини использовать 14 новелл Саккетти в своей латинской «Книге фацетий». Одним из побочных результатов упадка интереса к Саккетти было, между прочим, то, что новеллы и другие произведения его не были напечатаны; мало того, многие из них, как и самые их списки, пропали.
В XVI в. вместе с обновлением интереса к итальянской литературе обновился и интерес к Саккетти. Интересу этому мы обязаны, между прочим, сохранением списка его новелл. Во второй половине этого столетия имелась всего одна рукопись их. Винченцо Боргини, большой поклонник новеллиста,[569] велел снять с нее копию и сам сличил ее с оригиналом. Оригинал был уже тогда в плохом виде, а когда он несколько позже попал в руки Боргини, то оказался, по его словам, в еще худшем состоянии.[570] Об этой рукописи в дальнейшем мы больше ничего не знаем, и она, вероятно, пропала. Копия Боргини была разделена на две части, из которых каждая имела затем свою судьбу. Линия раздела проходила по середине новеллы 140, как о том свидетельствуют пометки самого Боргини. Первая часть – это ныне Magliabecchiana, classe VI, 112; в XVII в. она принадлежала известному эрудиту Антонио да Сангалло (ум. в 1636 г.), без визы которого нельзя было в ту пору продавать старинные книги и бумаги. Антонио в первую часть включил новеллы из второй части. Вторая часть ныне в Laurenziana, XLII, 12. Копией обеих частей является рукопись XLII, 11. В том же XVI в. из новелл Саккетти был составлен сборник избранных новелл – «Scelta», куда вошло 100 новелл из первой части копии Боргини и к ним было затем добавлено из второй части 34 новеллы.[571]
Составление сборника избранных новелл было делом депутатов по исправлению текста «Декамерона» и имело в виду издание «наиболее кратких и пристойных» [572] новелл Саккетти, причем исключались, как этого, видимо, требовали времена католической реакции, новеллы, в которых в неблагоприятном освещении выводилось духовенство. Об издании новелл Саккетти думал, вероятно, и Боргини, но те же опасения предать любимого автора в руки инквизиционной цензуры заставили его отказаться от своей мысли. И он был прав, так как «Декамерон», которого ввиду его распространения нельзя было не выпустить в свет, подвергся в издании 1573 г. строгому пересмотру. Что же можно было ожидать после этого для Саккетти? Депутация по изданию «Декамерона» могла только широко использовать Саккетти в своих комментариях.
Тем не менее сборник новелл Саккетти, хотя бы частично, был известен писателям и читателям XVI в., так что высокая оценка его является результатом не только знакомства понаслышке. Макьаявелли приводит в 3-й книге своей «Storie florentine» анекдот, почерпнутый из нов. 193, и на связь эту указывает Шипионе Аммирато.[573] Микеле Поччанти включает Саккетти в свой «Catalogus scriptorum florentinorum» (1589 г.). Вазари приводит ряд новелл Саккетти о художниках (Джотто, Буффальмакко) в своих «Vite dei pittori»; Боргини воспроизводит в своих «Arme delie famiglie fiorentine» (стр. 33) новеллу о Джотто (нов. 63). Наконец, ряд итальянских новеллистов чинквеченто и, между прочим, несомненно Страпарола и Лодовико Доменики воспользовались произведениями Саккетти как материалом.
Таким образом, о Саккетти вспомнили и оценили его; но не надолго. XVII век сделал в этом отношении скорее шаг назад. Те из писателей, которые пытались обратиться к Саккетти, ничему у него не научились; а те, кто ценили его, находили его писателем «со вкусом», любопытным, естественным, но были немногочисленны. Тем не менее XVII в. принадлежит первая попытка издания пьес, адресованных Саккетти его друзьями (L. А1-lacci в 1661 г.) и первый опыт биографии (Федериго Убальдини), хотя и оставшийся незаконченным и неизданным.
Положительные оценки Джан Винченцо Гравина[574] и Джован Марии Крешимбени[575] переносят нас уже в XVIII в. Заслуга этого столетия прежде всего в том, что оно дало первое издание новелл, о которых многие до того говорили, но лишь немногие делали это на основании личных впечатлений. Первое издание вышло в 2 томах в 1724 г. с фальшивой пометой: Флоренция вместо Неаполя (за ним сейчас же последовали две его контрафакции).[576] Издание это было приготовлено известным эрудитом Бишони и выпущено в свет при участии Джузеппе ди Лечче и Джованни Боттари, которому принадлежало в нем только предисловие.[577] В основу этого издания, как это вскрыл анализ М. Барби, положен список Laurenziana, XLII, 11 (т. е. копия копии Боргини) и кодекс каноника Лоренцо Герардини, извлеченный из рукописи Антонио да Сангалло. Кодекс Герардини, оказывается, как выяснил Барби, тождествен рукописи Campori App. 1028, хранящейся в библиотеке Эсте в Модене,[578] другая копия Герардини тех же новелл – Riccardiana, 2142; это список «Scelta», сделанный в XVII в.[579] Несмотря на уверения, издателей в том, что они отнеслись «религиозно» к тексту Laurenziana, Барби установил, что это не так.[580]
Как бы ни оценивать это первое издание новелл Саккетти, оно является моментом огромной важности в истории пробуждения интереса к нему и к изучению его творчества. Церковь отнеслась к этой работе, несмотря на участие в ней епископа Боттари, по-своему, а именно так, как этого боялся Боргини: 2 сентября 1727 г. новеллы были внесены в индекс запрещенных книг. Но дело было сделано, и перед интересующимися Саккетти теперь открывалось широкое поприще для анализа его творчества.
До сих пор, как мы видели, исследование новелл Саккетти сосредоточивалось главным образом на вопросах языка и на фиксации текста. Работа эта связана с деятельностью Академии делла Круска, программа которой обращалась прежде всего к этим задачам. Чисто литературный анализ сводился к общим суждениям и суммарным наблюдениям над творчеством Саккетти и сопоставлениям его с Боккаччо. В XVIII в. начинаются попытки более глубокого проникновения в искусство Саккетти, осложняемые попытками учиться у него технике новеллы. С этой стороны подходил к Саккетти, например, Гаспар Гоцци, стремившийся извлечь из пристального изучения Саккетти практические указания, которые он и старался использовать затем в своих новеллах.[581] Внимание Гоцци привлекал и язык Саккетти, но в первую очередь его стиль и трактовка тем и персонажей. Саккетти был для него «неиссякаемым источником остроумия и куртуазности (urbanitа) для тех, кто хочет рассказывать с изяществом и касаться, так сказать, наиболее сокровенных струн нравов и характеризовать дефектные персонажи и обрисовывать их в произведениях пера».[582]
В XIX в. интересы занимающихся Саккетти сосредоточиваются, во-первых, на опубликовании его произведений, которые далеко не все еще увидели свет, хотя новеллы занимают и в ряду новых изданий по-прежнему первое место. Вслед за изданием Боттари, главным образом в пределах XОX в., вышло в свет двенадцать полных изданий и свыше шести сборников избранных новелл. Помимо того, отдельные новеллы были включены в состав различных итальянских литературных антологий и хрестоматий. В XIX же веке было дано О. Джильи первое и пока единственное издание «Евангельских проповедей» Саккетти,[583] некоторое количество его стихотворений, появившихся в приложениях к другим изданиям.[584]
Двухтомное издание новелл, осуществленное Джильи в 1860–1861 г во Флоренции, представляет собой значительный шаг вперед по сравнению с изданием Гаэтано Поджали (Ливорно, 1795), которое послужило основой для ряда последующих. Джильи задался целью воспроизвести текст Саккетти на основе списка Боргини и считал своим авторитетом рукопись лауренцианскую XLII, 12, которую он дополнил частями
