упомянутый Гвидо играл в шахматы. Взяв в руку камень, он подошел к Гвидо сзади, к стенке или лавке, и, держа над ней руку с камнем, время от времени ударяя им по ней. Начав с редких и тихих ударов, он затем постепенно учащал и усиливал их, пока Гвидо, обернувшись, не сказал: «Ты хочешь получить еще? Ступай домой; так тебе же будет лучше. Во что ты ударяешь там этим камнем?»
– «Я хочу выпрямить этот гвоздь». Гвидо возвращается снова к шахматам и принимается играть.
Ударяя своим камнем, мальчик постепенно приблизился к краю платья или плаща Гвидо, который лежал на скамье, спустившись со спины Гвидо. Поднеся затем одной рукой упомянутый гвоздь, он стал вколачивать его в названный край платья, все усиливая удары, с тем, чтобы прибить его покрепче и заставить Гвидо подняться. Как мальчик думал, так и случилось. Упомянутый Гвидо, которому надоел шум, вдруг подымается в бешенстве; мальчик убегает, а Гвидо оказывается прибитым за полу к скамье. Почувствовав это, он останавливается смущенный, и угрожая рукой в сторону убегавшего мальчика, говорит: «Ступай с богом! ты только что уже получил от меня».
Когда он захотел высвободиться, то увидел, что не сможет этого сделать, не лишась части своего плаща, и ему пришлось оставаться в плену, пока не принесли клещи.
Какой тонкой оказалась хитрость мальчика! Ведь над тем, кому, пожалуй, не было равного во Флоренции, посмеялся ребенок, лишив его возможности двигаться, и обманул его.
Новелла 70
Жил в нашем городе один дельный и толковый человек, звавшийся Торелло,[177] сын маэстро Дино, и было ему доставлено из его владений в Волоньяно[178] на праздник пасхи две свиньи, величиной чуть ли не с осла. Когда пришлось искать человека, который зарезал бы их, обделал и засолил, то Торелло сообразил, что дело это не обойдется без большого расхода, и сказал своему сыну: «Отчего бы не зарезать нам этих свиней самим и не обделать их? У нас есть слуга. Мы сбережем таким образом деньги, которые достались бы тому, кто обделал бы их, а я полагаю, что сделаем мы это так же хорошо, как они».
И прибавил, обращаясь к сыну: «Что ты скажешь?»
Сын ответил: «Я скажу, что мы можем это сделать». – «Ладно. Возьмем две холстины, в которые завертывают свиней, хорошо отточим нож, и повалим одну из них на землю. Я заколю ее, – прибавил Торелло, – а вы будете держать, чтобы она не убежала».
Сын и слуга сказали, что сделают это. Торелло, который страдал подагрой и был слаб на ноги, приготовляется, надевает передник, наклоняется и велит наклониться своим помощникам, чтобы схватить свинью за ноги, и они валят ее на землю. Когда она лежала на земле, Торелло, опоясавшись ремнем с ножом, взял его в руки и, стоя на коленях без штанов, за спиной свиньи, собрался уже было нанести ей удар, а сын пошел в это время за горшком для крови; но едва только нож на унцию вошел в тело свиньи, как она начала верещать. Другая свинья, находившаяся под лестницей, услышав верещание первой, выбегает и бросается Торелло между ног. Когда раненая почувствовала, что товарищ ее явился на выручку, она делает бешенный прыжок и опрокидывает Торелло на землю. В эту минуту является сын, и Торелло говорит ему:
«Ты, это все ты виноват, потому что пойдешь и не возвращаешься».
– «Нет, ты».
– «Нет, ты».
Во время этого препирательства вырвавшаяся из их лап свинья бежит в коридор, а другая за ней следом, и обе начинают взбегать по лестнице. Поднявшийся Торелло и сын его говорят: «Ой, плохо мы сделали!»
Они бросаются за свиньями на лестницу, залитую повсюду бившейся ключом кровью. Достигнув залы, они начинают гоняться за свиньями и туда, и сюда. Раненая свинья толкает при этом полку со стаканами и горшками, так что немногие из них уцелели.
В конце концов, она устремляется к колодцу, устроенному в зале, и бросается в него, а другая свинья вслед за ней.
Когда Торелло видит это, он ударяет себя руками по бедрам, говоря: «Ай, какое это для нас разорение!» – подбегает к краю колодца и смотрит в него.
– «Что нам теперь делать, что сказать?»
В конце концов, обратившись к своему слуге, он попросил его Христом-богом спуститься в колодец, захватив с собой хорошо отточенный нож и толстую веревку, и постараться живыми или мертвыми связать свиней; а он с сыном станут тянуть веревку, которой слуга свяжет свиней. Дурак слуга захотел услужить Торелло и, взяв нужный снаряд, обвязался колодезной веревкой и спустился вниз. Когда он очутился на дне, раненая свинья схватила его за ногу, и сколько схватила, столько и отхватила. Почувствовав боль от укуса, слуга стал кричать: «Помогите, ой, ой!» – и таким громким голосом, что явились соседи, которые и увидели случившуюся беду. Узнав, как дело было, они говорят Торелло: «Ей-богу, ты не плохо выгадал. Когда ты добудешь обратно этих свиней, оповести нас. Хуже-то всего то, что они убьют того доброго человека, который находится внизу».
Кое-кто подходит к краю колодца и спрашивает: «Ты жив?»
А тот отвечает: «Ах, боже мой! Тащите веревку, а я ухвачусь за нее, чтобы выйти отсюда».
В эту минуту свинья опять схватывает слугу клыками, и он кричит вверх: «Ой! Тащите, потому что если вы не потащите, я умру».
Наконец вытянули веревку, словно черпали воду, и вот несчастный очутился перед людьми с поврежденной, совершенно разодранной ногой, с лечением которой пришлось потом промучиться несколько месяцев. Слуга стал громко жаловаться: «Ой, Торелло! На какое дело ты меня побудил! Я никогда больше не стану человеком!»
Торелло ответил ему: «Успокойся! Я позову лечить тебя маэстро Банко, который мне большой друг. А как же быть со свиньями?»
Слуга отвечал: «Это уж как вы помыслите; ведь вы хотите лишить работы мясников».
В конце концов, Торелло отправился к двум мясникам, чтобы просить у них совета и помощи. Те
