Новеллы

– «Лучше тебе!»

– «Лучше тебе», и так они нападают друг на друга.

Обоим вместе им было сто пятьдесят лет, причем один был слепой, а у другого уши были завернуты и казались подшитыми багрецом. Собрался народ: заставили их помириться. У Минонны остался чеснок, у Джого – капуста… и никогда между ними впредь не было доброжелательных отношений; постоянно они ворчали друг на друга… и никто из них не хотел исправиться. Ноги у них стояли уже в гробу, а они воровали чеснок и капусту: они охотно взяли бы и другое, потому что раз «собака лижет золу, не доверяй ей муки».

Новелла 92

Соччебонель из Фриуля, купив сукна у торговца в розницу, решил, что обманул его в мере, а на деле торговец сильно обманул его самого

Жил некогда во Фриуле, в замке Шпилинберго,[255] флорентиец, торговавший сукнами в розницу. Некий фриулиец, по имени Соччебонель,[256] придя к нему за товаром, потребовал сукна какого-нибудь красивого цвета, так как он хотел сделать себе кафтан, какой носят бароны. Торговец спросил его: «Хочешь ты синего?»

– «Нет».

– «Хочешь зеленого?»

– «Нет».

– «Хочешь полинялого цвете?»

– «Нет».

– «Хочешь цвета каньяццо?»[257]

– «Нет».

– «Хочешь цвета небесного свода?»

– «Да, да, да».

Он решил по названию, что тут будет солнце, и луна, и звезды, а может быть, и значительная часть рая. Велев подать себе сукна цвета небесного свода, он условился о цене за четыре канны.[258] Торговец берет тогда канну и говорит Соччебонелю: «Держи-ка, вот здесь за этот конец», и начинает накладывать сукно на канну.

Прикладывает свой конец и фриулиец, но каждый раз он кладет некоторое количество сукна по-за меру, когда на один соммес,[259] а когда и больше; и делал это так внимательно, что не глядел ни на что другое. Флорентиец, с самого же начала заметивший это, накладывая сукно на канну, стал недокладывать сукна со своей стороны меры на пол-локтя, а когда и более, так что каждые четыре локтя превращались у него, может быть, в три с половиной. Когда четыре канны были отмерены и за них уплачено, то фриулиец попросил отнести ему сукно. Тогда продавец, чтобы скрыть обман, сказал: «Хочешь, чтобы сукно у тебя вышло хорошее? Опусти его в кадку с водой и оставь там на всю ночь, чтобы оно хорошенько намокло. Тогда ты увидишь, какое у тебя получится сукно».

Покупатель так и сделал. Наутро он слил немного воду и послал сукно к стригачу, чтобы тот высушил его под прессом и подстриг его. Когда сукно было подстрижено, Соччебонель пошел за ним и спрашивает: «Сколько тебе следует уплатить?»

Стригач отвечает: «Сукна было как будто девять локтей; давай девять сольдов».

Тогда фриулиец говорит: «Как так девять локтей? Неужели! Что ты говоришь?»

Стригач приносит сукно и говорит: «Посмотри и смеряй».

Заказчик перемеривает его, не находит полной меры и говорит: «Клянусь телом матери Иисуса Христа, у меня сукна украли».

И он направляется к торговцу, а потом к одному да другому. Один говорит: «Эти флорентийские сукна никогда не садятся от воды».

А торговец замечает: «Посмотри-ка там, где оно простояло ночь, когда ты его намочил; не украл ли там кто чего-нибудь».

Третий заявил: «Все эти стригачи – воры».

А один из приятелей торговца, знавший, вероятно, об этом деле, сказал: «Хочешь, синьор, я скажу тебе правду? Не так давно я слышал, один человек стащил локоть флорентийского сукна. Вечером он положил его, как ты свое, в кадку с водой; утром же, когда он отправился вынуть его из воды, то оно, оказалось, село настолько, что он не нашел в кадке ничего».

Соччебонель сказал на это: «Ого! Может ли это быть?»

Собеседник ответил: «Конечно, это может быть»[260]

Так вот, рассчитывавший обмануть оказался обманутым и совсем потерял от этого голову. Небесный свод сел так, что его не хватило бы, чтобы прикрыть свод небольшой печи; а баронский кафтан превратился в короткий плащ, скорее походивший на сальтаминдоссо.[261] И так часто бывает, ибо «один человек стоит другого».

Новелла 99

Портной Бартолино, видя, что кожа у его жены очень смуглая, язвит ее ловкими словами, а она между тем и виду не подает, что поняла его

Портной Бартолино,[262] занимавшийся шитьем курток, женился на вдове с очень смуглой кожей. Вечером, перед тем как лечь спать, женщина эта совсем разделась и сидела на кровати, крестясь и читая свои молитвы. Бартолино уже улегся, и так как жена его не ложилась, то он стал разглядывать ее, и ему показалось, что она в монашеском подряснике: столь темен был цвет ее кожи. Бартолино говорит ей тогда: «Раздевайся и ложись в постель».

А жена отвечает ему: «Я разделась».

Тогда Бартолино ощупывает ее, а она начинает визжать.

– «Так ты правду говоришь? Ну, так ложись». И она легла.

Я рассказал об этом, чтобы показать, насколько кожа ее была смуглая.