вели тогда, в первый раз. А одна частица моего естества вспоминает об этом с особой точностью. Я уже наступаю на пятки Джефу Девэй, который и без того перешел на галоп, и наконец мы снова оказываемся перед дверью — да сколько же их тут всего? — в самом конце коридора.
Джеф входит без каких-либо предосторожностей, а четыре секунды спустя мы протискиваемся следом.
— Все происходит прямо под нами, — говорит он. — Идемте.
Джеф закрывает дверь и зажигает маленький ночник, который светит так слабо, что просто плакать хочется от облегчения. А Нуну даже задирает лапу у стены и выражает свои чувства уж слишком откровенно.
Джеф вышел на середину комнаты и наклонился над полом. Он берется за ручку, которая в обычном состоянии утопает в полу, и открывает квадратное отверстие размером сантиметров пятьдесят на пятьдесят. Мы склоняемся над ним, и — мамочки родные! — не знаю, как у других, а у меня лично — все как на ладони. Я успеваю бросить последний взгляд на Джефа, замечаю, что он, как ни странно, совершенно успокоился, и тут же погружаюсь в созерцание прекрасных бедер Синтии Спотлайт, которую, двумя метрами ниже, обрабатывает парень из серии как минимум «Дубль вэ», судя по калибру его инструмента.
Губы Джефа прижимаются к моему уху:
— Меня-то все эти штуки уже совершенно не трогают. Я столько насмотрелся… По-моему, когда сам с собой, гораздо приятнее.
— Прошу прощения, — говорю я. — Но я отвечу вам попозже.
Слышится возглас Гарри. Он, наверное, тоже узнал Синтию — мы видели ее фотографию в отделе розыска у Мака. И кстати, эти снимки и привели нас сначала к Мэри Джексон.
Никогда прежде я не видел, чтобы девушка была способна выдержать подобное, да еще с такой улыбкой на лице. Правда, я ведь девственник… Он поворачивает ее, трясет, теребит, переворачивает, ставит на голову, щекочет, ласкает, сплющивает… и начинает все сначала каждые пять минут.
Вдруг мне кажется, что рядом со мной Сандэй Лав, и я хватаю ее за плечи, но слышу голос Майка:
— Тихо, братишка… это всего лишь я… извини…
— Хотите звуковое сопровождение? — почти тотчас же предлагает Джеф — он все так же любезен и предупредителен.
Джеф подходит к стене и нажимает на пульте какие-то кнопки. Пока усилитель нагревается, девушка успевает сменить пять позиций. Никогда раньше не доводилось мне встречать таких самцов, как тот, который старательно трудится внизу, под нами. Джеф уже вернулся, и я толкаю его локтем:
— Тоже работа Шутца?
— Да, — отвечает он, — серия «Т», это специальная серия для воспроизводства.
Я как завороженный смотрю на великолепную мускулатуру. Грудная клетка не меньше метра шестидесяти в обхвате, и такое впечатление, что тело этого парня написано кистью — некоторые бедняги и за десять лет не могут добиться подобного рельефа, даже занимаясь по восемь часов в день. Я всегда считал, что сам неплохо скроен… В прошлом году завоевал звание Мистер Лос-Анджелес… Теперь могу признаться… Так вот… по-моему, этот парень выглядит покруче…
Кстати, эти мысли проносятся у меня в голове не задерживаясь, так как уже несколько секунд, как мы имеем возможность слышать, что происходит внизу… мне очень жаль, но я просто не в состоянии передать вам те слова, которые сейчас произносит эта девушка. Вот он поставил ее вертикально и держит на вытянутых руках, не давая приблизиться к себе, и она орет… Она орет такие вещи, что даже Нуну смущенно отворачивается. Парень начинает очень-очень медленно приближать ее к себе… Она вырывается, пытаясь ускорить движение, но даже самому Гераклу было бы непросто бороться с железной силой этих медленно сокращающихся мускулов. Девушка откидывает голову назад… Ее полуоткрытый рот дышит все быстрее… Глаза закрываются, и два сверкающих от пота тела вдруг сливаются воедино… Синтия глубоко впивается ногтями в гигантские плечи партнера… А я пытаюсь понять, что это со мной происходит.
Медленно до меня доходит голос Джефа.
— Им тут в таком же духе еще часа на два работы. Если вам интересно, можете оставаться, лично я предпочел бы поиграть в улиточьи бега или в салочки…
Я с трудом встаю на ноги. Мы с Майком и Энди стараемся избегать друг друга взглядом. А Гарри… он спит. Просто уму непостижимо…
— Благодарю за чудесное зрелище, Джеф, — говорит он. — Теперь мне, вероятно, придется сменить карьеру, и этим я буду обязан только вам.
— Да? — говорит Майк, — м-м-м… действительно, тут есть над чем задуматься…
— Ты уверен, что только задуматься? — бормочет под нос Энди. — Нет, я уже староват для таких развлечений.
У него подавленный вид. Я с размаху хлопаю его по спине.
— Да ладно, Энди… нечего так расстраиваться… вот закончим эту работу — и уж тогда повеселимся. Я вам обещаю: когда все это будет позади, я закачу такую попойку — долго потом вспоминать будете.
Джеф подходит к обзорному окну и закрывает его. Теперь лишь из динамиков раздаются стоны Синтии. Майк направляется к пульту управления, вырубает питание и вытирает пот со лба.
— Теперь пошли отсюда, — говорит он. — Насмотрелись вдоволь. А можно сначала зайти к Шутцу в кабинет?
— Его кабинет перевезен, — отвечает Джеф. — Я уже говорил, что доктор уехал. Точно не знаю, но где-то в океане, километрах в семнадцати или восемнадцати от берега, у него есть собственный остров, и он все перевез туда.
— На корабле? — интересуется Энди.
— Вот еще! — говорит Джеф. — На «Б-29». У него их целый аэродром. Во время войны на этом острове была военная база, и все сооружения остались нетронутыми, а потом ее продали, как и другие военные излишки.
— Ну надо же, — удивляется Энди, — вам известно и это. Да, Джеф, вы действительно много знаете.
— О, когда весь день сидишь без дела, — отвечает Джеф, — волей-неволей стараешься как-то повышать свой уровень. А половой эгоцентризм, особенно в паузах, очень способствует развитию мыслительной деятельности и позволяет изрядно шевелить фосфорными клетками. Ну ладно, пойдемте отсюда… Можете мне поверить, больше ничего интересного не осталось.
Мы опять идем за Джефом, и он без труда выводит нас к тому же самому подвальному окошку, через которое мы сюда проникли. Я уже потерял способность удивляться: нам никто не препятствует, в нас никто не стреляет и мы без проблем достигаем бреши в главной стене, которая кажется мне совсем недавней.
— Это мы с Килианом здесь вошли, — объясняет Энди.
Гарри кивает. Он еще не до конца проснулся. А Джеф, кажется, не хочет с нами расставаться. Куда же нам его пристроить?
— Главное, держите себя в руках. Здесь еще туда-сюда, но снаружи это будет бросаться в глаза.
— Значит, нужно придумать что-то другое, — вздыхает Джеф. — Скажите, а как, по-вашему, жевательная резинка успокаивает?
— Да, это неплохо, — соглашается Майк.
И он протягивает Джефу пачку резинки, которую тот сразу принимается старательно жевать. Мы уже подошли к машине Зигмана.
— А где Мэри Джексон? — спрашивает Майк. — Все еще в багажнике?
— Мы оставили ее и всех остальных у начальника полиции в Сан-Пинто, — отвечает Энди.
— Вы с ума сошли, — говорю я. — Шутц наверняка купил его.
— Я имею в виду нового шефа полиции, — уточняет Энди. — Посмотрите-ка лучше сюда, Рок, вам многое станет яснее.
Он достает бумажник, вытаскивает оттуда какой-то листок и протягивает мне. Я читаю и узнаю, что все ознакомившиеся с ним лица обязаны поступить в распоряжение агента ФБР Фрэнка Сэй, занимающегося расследованием деятельности Маркуса Шутца, врача и математика… Далее следует целый перечень
