аймара «имели» эту же проблему, которая была решена посредством создания системы двойного происхождения. То, что принцип происхождения по женской линии, в представлении аймара, имел корни в реальном существовании матрилинейности в их истории, демонстрируется, далее, другим термином, найденным у Бертонио:
Лари туну: Происхождение со стороны женщины.
Аймарское слово туну, как мы уже видели, буквально означает «верхушку дерева». Если вы посмотрите на рисунок Пачакути Ямки, то найдете то же самое семейное древом внизу с женской стороны изображения… Фраза лари туну, «верхушка дерева брата матери», прямо указывает, следовательно, на другую видную мифологическую фигуры матрилинейности, Бабушку, типичную дуэнью домашнего хозяйства при женской линии родства. Глава рода брата моей матери при матрилинейной системе — это его мать, моя бабушка. Нигде нет ни «отцов», ни «дедушек», только лари.
Наконец, положение, при котором брат матери может терроризировать меня, ребенка, невозможно в доме моего собственного настоящего отца. Следовательно, если Лари, чудовищный кот с плато, настолько страшен, тогда принцип происхождения по женской линии исторически должен предшествовать внедрению в социальном мире айлью происхождения по мужской линии.
Учреждение системы с двойным родством, этой социальной основы андской земледельческой айлью, не могло произойти без серьезной травмы. Можно вообразить, насколько трудным должен был быть этот переход особенно для мужчин-мужей, или «слуг», чьи братья по женской линии должны были презирать их за привлечение к «женской работе» по возделыванию полей зерновых культур. Однако не следует полагаться исключительно на способность воображения, чтобы воссоздать эту ситуацию. Психологическая реальность презрительного отношения мужчин из женской родословной к мужчинам новой земледельческой общины во всей своей полноте хранится в «Пополь-Вухе», где тщеславная часть братьев Хунахпу и Шбаламке считает Близнецов ниже презрения — настоящими рабами — из-за их трудолюбия в возделывании продовольственных культур.
По моему мнению, именно эта динамика разрешает вышеупомянутый очевидный парадокс, а именно: что андские социальные нормы принимают абсолютное равенство ценности мужчин и женщин, несмотря на то, что мифы, похоже, «склоняются» на сторону мужчин, «мужественности» Виракочи. В переходе от огородничества к земледелию объектом нападок со стороны айлью были не женщины, а культура матрилинейности, со всей ее безрассудной жестокостью, ленью и отсутствием этического подхода. Проблемой была не благосклонность к мужчинам, а стремление учредить принцип патрилинейности наравне с матрилинейностью. От этого брака родилась затем совершенно новая цивилизация.
Можно также вообразить положение женщин — уже освобожденных от почти рабского статуса, имеющих возможность жить в браке со своими возлюбленными и видеть своих детей, особенно дочерей, воспитанных мужчинами, которые их любят — в айлью, отвергающей матрилинейность и охваченной социальной трансформацией, которую делало и сделало возможной земледелие. Быть может, именно женщины первыми задумались над возможностью изменения. И, возможно, именно женщины — ненавидевшие социальные барьеры, отделявшие их от сестер при матрилинейной неволе — радостно отпускали своим оскорбленным братьям колкости в связи с двойным значением слова айлью — «община» и «пенис».
В Век айлью ягуар станет добрым помощником бога Виракоча и, как и у майя, хранителем стада и поля. Отныне также в подсознании каждого мужчины, женщины и ребенка засядет, подобно подводной мине, резкое неприятие лари — то есть брата матери — как отношения, которое когда-либо следует культивировать; потому что лари лари был регрессом, не приспособленным к окружающим диким человеком, монстром. Отныне брат матери должен был искать свою собственную идентичность не в ней, а в себе самом как муж, отец, кормилец. Лари больше не был организующим принципом для респектабельных мужчин. Ягуару позволили вернуться в дикость, откуда он был родом.
VII Величие символической власти, исходящее от андского Бога Ворот, возвышается одиноким контрастом среди их современного окружения. Грандиозные ирригационные системы разрушены, их остатки почти невидимы. С оснований расколотых опор ворот изображение бога спокойно глядит на восток, наблюдая, как внизу легионы любопытных прибывают и убывают в бесконечном паломничестве. Немногие места на земле сравнятся с таким громадным опустошением.
Его лик слишком не от мира сего, чтобы передать печаль. Это было человеческое творение. Но оно абсолютно авторитетно говорит о лучшем времени и месте и о событии, которое изменило мир. Или, как мне теперь казалось, пройдя полный круг, я снова стал всматриваться в лицо бога. Лицо было, несомненно, солнечно-лунным. Это слияние мужских и женских элементов символизирует гермафродитную природу бога, существование равновесия и справедливости. Определяемый как кошачий, лунный образ лица бога проделывает историческую эволюцию от матрилинейности к системе с двойным родством. Тем самым — то есть через воспроизводство андрогинии бога в рамках социальной действительности — лицо бога удостоверяет парадигматическую деятельность андской цивилизации: сотворение человеческого мира, спроектированного для гармонии с космической действительностью. Как вверху, так и внизу.
Если принять, что лунный образ лица бога представляет полную луну, тогда каждый следующий значительный аспект рассвета Века Виракочи проявляется видом Бога Ворот. Во-первых, противоположность солнца полнолунию представляет «концептуальный калибр», необходимый для определения местоположения пересечения солнцестояний, потому что полная луна, по определению, находится на 180 градусов по окружности эклиптики от солнца. Если, например, полнолуние наблюдается накануне июньского солнцестояния, тогда, поскольку солнце садится на северо-западе, полная луна восходит на юго-востоке, там, где восходит солнце в декабрьское солнцестояние. На следующее утро после того, как луна садится в той точке горизонта, где будет садиться солнце декабрьского солнцестояния, восходящее солнце завершает траекторию по горизонту пересечения солнцестояний. Тем самым, как проясняют возможности диаграммы Пачакути Ямки, идеальная разметка земледельческого календаря на год появляется в одну ночь.
Более того, если понимать силу Солнца и полной Луны в солнцестоянии по отношению к гелиакически восходящим звездам обоих солнцестояний, то лицо Бога Ворот объясняет наиболее важные догматы религии обращением к «открытию путей», осуществляемому гелиакическим восходом Млечного Пути в противоположные солнцестояния. Поэтому данный символ относится к тем фундаментальным характеристикам андской религии — «поклонению» предкам, возможному благодаря открытию земли усопших в декабрьское солнцестояние, и доступу к божьему наставлению благодаря открытию «моста» в июньское солнцестояние — которые вносили вклад в создание земледельческого общества.
Наконец, образ бога указывает на цивилизацию, управляющую своей собственной историей, как раз потому что солнце и полная луна в солнцестояние размечают параметры земледельческого года, так же, как они определяют границы мира-века — солнца солнцестояний, «гнездящиеся» в обоих потоках Млечного Пути. Таким образом, говоря исторически, это лицо выражает осознанное понимание каждого важного аспекта андской цивилизации: кто, то есть люди системы с двойным родством; что, возникновение земледелия, выраженное акцентированием метеорологического явления; кто, земледельческий календарь; где, Титикака; когда, около 200 года до н. э..; и почему, появление одновременно и практической, и трансцендентной доктрины, в которой средства, используемые для регулирования земледельческого календаря, содержат также возможность показать драму человеческой жизни, сыгранную на фоне последовательной смены Мировых Веков.
Оставалась лишь одна неясная лакуна в летописи. Насколько мне было известно, в период конкисты не имелось прямых указаний на то, что в андской методике использовалось отношение между солнцем и полной луной для отметки противоположных сезонов. Это понятие, конечно, неявно присутствует в таких
