вы ведете меня в промозглую, холодную темноту…
– Хватит причитать. Лучше подойди ко мне поближе.
Не дожидаясь, он сам шагнул ей навстречу и, обняв, начал целовать. Мощная электрическая волна сладострастия пробежала между ними. Несмотря на то, что тела их были внешне холодны, внутренняя температура заметно повысилась. Он целиком и полностью поглотил ее сознание. Все это время, пока они, спотыкаясь, карабкались наверх в поисках кровати, Миранда пребывала в состоянии какого-то необъяснимого транса, чувствуя себя «настоящей Трильби».
Самое странное заключалось в том, что за все это время он не проронил ни слова. Ни разу не назвав его по имени, она несколько раз произнесла его фамилию «Мередит», не услышав в ответ ни единого слова и все больше чувствуя его грубую силу, под напором которой она сперва всхлипывала, а потом пронзительно визжала. Он заглушил ее крик своими губами и на какое-то мгновение очень нежно прильнул к ее телу. Он был настоящий садист, но ни Офелия, ни Трильби не имели ничего против этого. Только почувствовав пронзительную боль, Миранда наконец позабыла о том, что исполняет роль, почувствовав настоятельную необходимость собраться с силами. Она держала в плену своего Гамлета или была загипнотизирована Свенгали, и поэтому ее реакция была не менее грубой.
Потеряв счет времени, Миранда уже не осознавала, как долго продолжалось это извращенное занятие любовью. Когда он наконец сполз с нее, он почти уже спал. Миранда же лежала в ожидании новой яростной атаки с его стороны, чувствуя, как постепенно остывает в ледяной комнате ее разгоряченное тело. По мере остывания ее тела она выходила из роли, явно осознавая, что же она натворила. Не то, что натворил господин Мередит или Офелия-Трильби, а именно то, что натворила она сама.
Ясно осознав, что никакого дальнейшего продолжения любовной игры не предвидится, она медленно стала подниматься на ноги, натягивая на себя одежду. Склонившись, чтобы потянуться за одеждой, она вдруг почувствовала какое-то физическое чувство стыда. И именно тогда, посреди ночи, она как будто испытала на себе укоряющий взгляд Мэг. Чувство стыда с удесятеренной силой охватило сознание Миранды, потому что Мэг была в курсе всего, что произошло с ее сестрой. Это был самый страшный момент в их жизни. Затем послышались странные причитания: это рыдала сама Миранда.
Прошло немало времени, пока ее снова не начал донимать холод. Чувствуя запах своего влажного тела, Миранда поднялась и направилась по дому. Сходив сперва в туалетную комнату, она затем залезла в ванну, где пролежала долгое время в чуть теплой воде, отдраивая кожу щеточкой для ногтей и вытираясь огромным, висевшим на перекладине полотенцем. Снова облачившись в свои одежды, Миранда тяжелой, старушечьей походкой побрела вдоль лестничной площадки, открывая на ходу двери и заглядывая в спальные комнаты, буфеты и еще одну ванную комнату. Наткнувшись на детскую, Миранда потихоньку влезла в кровать, застланную пуховым стеганым одеялом, где, положив голову на расшитую подушку, начала плакать безутешными слезами до тех пор, пока не уснула.
Мередит разбудил ее, несмотря на то, что за окном по-прежнему было темно.
– Одевайся, к семи часам мы должны очистить помещение. И вообще тебе не следовало заходить в эту комнату.
На этот раз сила его магнетизма оказалась бездейственной. Растерявшись, она даже не знала, что сказать в ответ. Сейчас, как никогда раньше, она испытывала беспредельное чувство голода, ведь она поужинала бутербродом с чаем вчера. Ей хотелось есть, но завтрака не было, как, впрочем, и ужина.
В то время как машина катилась под гору, они не проронили между собою ни слова. Между ними все было кончено. И Миранду мучила лишь одна мысль: почему она позволила ему так легко овладеть собой. Ноги ее ныли от усталости, область таза напоминала одну пульсирующую рану, плечи и маленькая грудь изнывали от боли, видимо, покрытые синяками. Все произошедшее с нею было ужасно, и при одном только воспоминании об этом ей становилось плохо.
На этот раз остановив машину возле какого-то рва, он все же вылез наружу и открыл дверцу. Не говоря ни слова, Миранда молча шагнула вперед, тогда он, взяв ее за плечо, развернул к себе лицом.
– Ты никогда не забудешь эту ночь. Теперь ты будешь моею.
На какое-то мгновение девушку вновь охватила нервная дрожь, но, совладав с собой, она двинулась прочь. Обернувшись, она увидела его стоящим на том же месте с вытянутым от удивления, бледным лицом.
После того представления, которое состоялось прошлым вечером, Миранда считала, что у него есть полное право удивиться, увидев ее пренебрежение. Вместо какого-то объяснения она лишь крикнула:
– Сегодня воскресенье, и мне нужно ехать в Плимут, чтобы повидаться с сестрой!
Мередит так и не понял, что Мэг была положительной половинкой Миранды и что она отвернулась от своей дурной половины, чтобы навсегда покончить с нею.
Миранда плакала на груди у Брета.
– Извини, я так виновата, – беспомощно рыдала она.
Страшно рассерженный, Брет пытался как-то оправдаться:
– Это я во всем виноват. Мне нужно было быть с тобою рядом. Как нарочно, мне пришлось ждать, когда принесут эти дурацкие квитанции.
– Все равно я бы не послушалась тебя…
– Он тебя обидел?
– Не знаю. Не очень. Мне так стыдно. Я представляла себе, – начала она, силясь улыбнуться, – Трилби, которая находится в руках у Свенгали.
– О Господи! Миранда, я сойду с ума! Тебя немедленно нужно показать доктору…
– Нет! – в ужасе крикнула Миранда. – Со мной… все в порядке, и вообще ничего между нами не было. – Не могла же она сказать ему о том, что она сама охотно отвечала на пылкие притязания Мередита и даже больше того – провоцировала его неистовство. Чувство стыда с новой силой захлестнуло ее, и она вновь запричитала:
– Я так виновата!.. Так виновата!.. Я совсем не хотела подводить тебя. Ты единственный в моей жизни человек, которым я восхищаюсь и которого люблю…
