Миранда заколебалась. А может, это лучший ответ – прихватить с собой Мэг?
– Не сейчас, сестренка. Почему-то мне хочется побыть одной. Сейчас отлив. Так что я смогу пройтись по песчаной отмели.
Она открыла дверь и выглянула наружу. На улице было неприветливо. Как обычно, пасмурно, серый туман скрывал очертания домов.
Мэг выглянула вслед за ней.
– Ах. Чудесное утро. Пастельные тона. Миранда нагнулась и вышла во двор.
– О да, чертовски праздничная пастель, – прокомментировала она. Но уж по крайней мере никто не увидит, как она идет через гавань и карабкается по скалам.
Нелегко было преодолеть осклизлые ступеньки и двинуться в путь, обходя многочисленные лужи. Кихол такое сырое место. И что занесло сюда Мередита? А ее что сюда занесло? Она ведь актриса, а здесь она удалена от сцены дальше некуда. Внезапно она начала грезить наяву. Мэг и Питер, наконец соединившись, присматривают за детьми, а она… Вновь вместе с Мередитом – который вполне мог стать преуспевающим театральным импресарио с тех пор, как они расстались, – на сцене в Вест-Энде.
Но грезы улетучились, как только она по щиколотку забрела в ледяную лужу. Она остановилась и громко вскрикнула:
– Да будет проклято это кошмарное место!
И в каких-то шести ярдах от нее из тумана прозвучал низкий мужской голос:
– Слышу, слышу!
И она засмеялась и бросилась вперед, словно приветствуя старинного друга. Это было так естественно, когда он подхватил ее на руки и перенес через крохотный ручеек, который всегда растекался потоками между двумя молами. Но уже не так естественно было, когда он тут же повалил ее и приник к ней поцелуем.
И как только она ответила на этот поцелуй, она пропала. Это было признанием его обладания. Она понимала, что обладание это не так уж естественно, но то, что она могла возбудить в мужчине столь сильные чувства, не могло не льстить ей. Ее муж любил ее, потому что она копия Мэг, но этот человек никогда не видел Мэг. Молча – теперь она вспомнила эту молчаливую сосредоточенность – он продолжал целовать ее, яростно стаскивая с нее одежду. Она не смогла бы успешно сопротивляться, даже если бы попыталась, так что она не стала и пытаться. Внезапно ее словно пронзило электрическим током, и короткое соединение у сочащейся водой, заплесневелой стены западного мола было слишком коротким, чтобы насытить их обоих.
Она вздохнула и всхлипнула, когда он отпустил ее.
– Ах ты Боже мой, да что это со мной?
Как и раньше, он не обращал на нее внимание, занятый своей одеждой. Потом посоветовал:
– Прикройся чем-нибудь, холодно ведь. И пойдем вместе со мной в тот дом.
Она разрыдалась уже всерьез.
– Я не могу. Моя спина… Мой новый жакет весь измят и испачкан!
– Не строй из себя потерпевшую! Ты прекрасно знала, что так оно все и произойдет.
– Не знала! Я хотела поговорить с тобой – увидеться с тобой, а ты – ты изнасиловал меня!
Он рассмеялся, протянул руку вдоль стены и положил на нее голову. Потом потянулся.
– Господи. Ты права, эти моллюски ужасно колются. Пойдем-ка в дом. Там жуткая сырость, но уж кровать-то в полном порядке.
– Я тебя ненавижу. Я забыла, как ты… использовал меня… – Ее трясло, когда она надевала штанишки. Они отсырели на влажном песке и теперь были омерзительны.
Он вдруг схватил ее в охапку.
– Послушай. Я никогда тебя не забывал. И ты меня никогда не забывала. И не пытайся оспаривать этого.
Он сжимал ее так сильно, что она едва могла дышать. Но без него ей было не переправиться через ручей, и поэтому она сама продолжала цепляться за него.
Она захныкала:
– Я беременна. Разве ты можешь чувствовать то же самое, что раньше, теперь, когда я беременна? Ведь тогда я была Офелией…
– Я бы и сам в такое никогда не поверил. Но меня тянет к тебе, и неважно, сколько тебе лет, беременна ты или нет.
Он вновь прижал ее к колючей от моллюсков стене и впился в нее своим жестким взглядом. Потом медленно произнес:
– И если теперь ты хочешь прийти ко мне, то приходи вечером. Я буду ждать тебя.
Он отступил еще на шаг. Казалось, что его поглощает туман. Несколько секунд поглядев на то место, где он только что стоял, она позвала:
– Мередит? – И поскольку он не отвечал, громко закричала: – Я не могу прийти! Я не могу и, конечно, не приду!
Отделенный от тела, переполненный жестокой радостью, раздался его голос:
– Приведи с собой свою сестренку! Может быть, я и предпочту ее!
