чем в твоем мире заниматься запрещено: ты придумываешь всему этому какой-то смысл.
— Нет, не придумываю, — улыбаясь, ответила Ниночка. — А ещё он пригласил меня сегодня вечером покататься на корабле.
— На корабле?! — спросил Антон. — На большом? Наверное, у него своя яхта?
— Нет, это маленький такой катер, вроде речного трамвайчика. У него дядя работает на нем. Хотите, вместе покатаемся? Я ему уже рассказала о вас.
— И что же ты рассказала? — удивился Антон.
— Описала вас. Между прочим, в моем мире ревность тоже существует. Я её видела и даже потрогала.
— Это как же? — спросил Антон, прикидывая, как можно потрогать ревность.
— Видела на лице, а потом он показал мне кулак, а я его разжала. Он ещё совсем мальчишка. Мне приходится опекать его. Просто так, по-дружески. Чтобы не наделал глупостей.
— Ну, если уж ему суждено наделать глупостей, он их наделает. И опекать здесь бесполезно. Спасти овечку, для которой уже готовы костер и вертел, невозможно. Поверь мне, своему дедушке.
— Я его уже один раз спасла от смерти, — сказала Ниночка.
— Глубочайшее заблуждение, — сказал Антон. — Хочешь, я расскажу тебе очень поучительную историю?
— Давайте, — охотно согласилась Ниночка.
— Тогда садись на край этой больничной койки — стулья для отдыхающих не предусмотрены — и слушай.
Ниночка села на край кровати, сложила руки на коленях и приготовилась слушать.
— Можно начинать? — спросил Антон.
— Даже нужно, — ответила Ниночка.
Значит, так. Одному человеку, назовем его Иваном, как-то с четверга на пятницу во сне явилась его собственная бабушка, которая умерла много лет назад. Надо сказать, что Иван был человеком суеверным. Верил во всякую ерунду, в том числе и в сны. Приснилось ему, будто сидит он со своей бабушкой дома, и та говорит ему:
— Пришла я, Ваня, навестить тебя. А ещё хочу я забрать к себе правнука, твоего сына Сашку. Скучаю я по нему. Мальчик он слабенький, пусть поживет у меня, свежего молочка попьет, сил наберется.
— Так ты же умерла давно, — ответил Иван.
— Это ничего, — сказала бабушка, — у нас здесь тихо, спокойно, есть где побегать. В общем, в воскресенье я за ним приду.
Проснулся Иван, вспомнил сон и ударился в панику. До этого он много слышал историй о том, как покойники за кем-нибудь приходят во сне и как после этого тот, за кем приходили, умирает. Испугался Иван, рассказал обо всем жене.
— Это очень нехороший знак, — сказал он ей. — Сейчас главное — не сидеть сложа руки. Надо действовать. Ясно, что здесь, в городе, гораздо быстрее может произойти какое-нибудь несчастье. Мы живем на восьмом этаже. Сашка может открыть окно и вывалиться наружу. В Москве не бывает землетрясений, но кто его знает, случится, потом поздно будет говорить об этом. — Иван ходил по комнате, возбужденно размахивал руками и придумывал, что может произойти с сыном в городской квартире. — Представь, он откроет газ. Или отравится, или весь дом взлетит на воздух к чертовой матери.
Жена испуганно смотрела на Ивана и лихорадочно соображала, какая ещё беда может стрястись с их семилетним сыном.
Около часа они перебирали возможные несчастные случаи, придумали их несколько десятков, и после этого Иван решил, что Сашку надо отвезти на выходные дни в деревню, и там, в одноэтажном домишке под присмотром отца, сын переждет злосчастное воскресенье, а в понедельник утром оба вернутся домой.
— Судьбу можно переломить, — воспрянув духом, сказал Иван. — И если ангел-хранитель оставил нашего сына, я буду его ангелом-хранителем на эти несколько дней. Я сделаю все, чтобы с ним ничего не произошло, а просто так человек не может умереть, для этого нужна серьезная причина.
В субботу утром они собрали вещи, Иван на всякий случай взял с собой двустволку от лихих людей, поскольку дом у них находился в глуши на границе с Владимирской областью, и они тронулись в путь. Добирались, как всегда, электричкой, решив, что в субботу ничего такого не должно произойти, коль бабка обещала прийти за Сашей в воскресенье. Затем они благополучно доехали до деревни на автобусе и пройдя с полкилометра по лесу, добрались наконец до своего дома. Это был их первый приезд в этом году. Дом стоял целехонький, заколоченный, и пока Иван отдирал от двери доски, жена держала сына за руку, чтобы он, не дай Бог, не сбежал на речку. Гуляя с Сашей по саду, они хотели было зайти в сарай, но Иван запретил.
— Не ходите туда, — крикнул он, — сарай старый, может завалиться!
В общем, все шло хорошо, и Иван с женой немного успокоились. Вечером растопили самовар под старой липой у крыльца, хорошо и вкусно поужинали и легли спать.
Воскресное утро выдалось пасмурным и холодным. Дул сильный ветер. Он по-волчьи завывал в печной трубе, рвал с деревьев и кустов молодые клейкие листочки и дребезжал стеклами.
Иван проснулся с тяжелым чувством предстоящей беды и, послав жену готовить завтрак, запретил сыну вставать с постели. Он обложил его книжками, высыпал на одеяло безопасные игрушки, а сам вышел на крыльцо. Старая, раскидистая липа у крыльца скрипела под напором ветра, как несмазанная телега, по небу с запада на восток с огромной скоростью неслись сырые, грязные тучи. Горизонт на западе почернел, ветер вначале ослаб, а затем и вовсе стих.
— Наверное, гроза будет! — крикнул Иван в дом.
И действительно, через пару минут по деревенской улице пронесся предгрозовой смерч. Несколько мощных, тугих порывов ветра подняли в воздух Бог знает откуда взявшийся мусор. Тонкие деревца разом приникли к земле, а на соседнем участке с силой захлопнулась дверца сарая и, ударившись, упала на землю. Черная клубящаяся туча со скоростью курьерского поезда надвигалась на деревне.
— Сашка в уборную хочет! — крикнула Ивану жена. — Сходи с ним!
— Дай ему горшок, — ответил Иван, но, вспомнив, что как раз этот предмет они и не взяли, добавил: — Дай ему какую-нибудь банку или чугунок. Сейчас гроза начнется.
Чувствовал Иван, что неспроста пришла эта гроза, что приближающаяся туча есть не что иное, как вызов ему, решившему сразиться с неизведанной силой, зовущейся роком. И вместе с тем он понял, что может противостоять этой силе. Ему даже понравилось, что она решила проявить себя вот так, открыто, давая шанс победить в честной борьбе. Почувствовав некий азарт от этой игры, он крикнул в дверь:
— Ладно, пусть быстро идет сюда, пока гроза не началась!
Саша вышел вместе с матерью, укутанный в одеяло. Иван поставил его на крыльцо, загородил собой от ветра и сказал:
— Давай быстрее. Кажется, сейчас здесь такое начнется!..
В этот момент ударил сильный порыв ветра, небеса словно разверзлись и оттуда слепящим жидким огнем, будто из миллионов орудий, ударила молния. В то же мгновение Иван успел рвануть на себя сына и, прижав его к животу, влетел в сени и повалился на пол, оглушенный и ослепленный, будто у него перед глазами взорвалась граната. Лежа на полу, Иван, как сквозь вату, услышал какой-то грохот. Затем дом тряхнуло словно при землетрясении. Сашка закричал от страха и расплакался.
— Вы живы? — услышали они испуганный голос жены.
— Все в порядке, — ответил Иван. У него как-то сразу отлегло от сердца. Он чувствовал не просто радость, ему казалось, что он совершил нечто из ряда вон выходящее, подвиг, по своему значению несоизмеримый со всеми поступками, которые ему когда-либо приходилось совершать.
Вскочив на ноги, Иван поднял плачущего сына и показал его жене.
— Живой, голубчик! — радостно крикнул Иван и передал плачущего сына матери.
Липа упала точно на крыльцо, туда, где стояли Иван с сыном, и не только обрушила навес, но и начисто снесла дверь. Кроме того, ветками выбило одно окно, стекла разлетелись по всему полу, и в доме как-то сразу сделалось холодно и неуютно. Ветер принялся гонять по комнате бумажки и прошлогоднюю пыль, начавшийся вслед за разрядом молнии дождь наискось хлестал на пол. Жена Ивана бросилась искать что-нибудь закрыть окно и принесла из сеней большой фанерный лист.
