Зрелище этих богатств поколебало и меня <…> Но ведь <…> надобно беспокоиться… — Аналогичную картину рисовал Энгельгардт в очерках «Из деревни»: «Владельцы лесов, помещики, поправили свои дела. Дрова дадут возможность продержаться еще десяток лет <…> те же, которые поблагоразумнее, продав леса, купят билетики и будут жить процентами, убедившись, что не господское совсем дело заниматься хозяйством» (ОЗ, 1872, № 6, отд. II, стр. 180).
Смотрят, уставив брады, да умозаключают каждый сообразно со степенью собственной невежественности! — «Сердцеведцев», то есть штатных и добровольных осведомителей политической полиции в пореформенной деревне, Салтыков сравнивает с боярами допетровской Руси, которые заботились только о своих привилегиях и попусту сидели в Думе, «брады свои уставя», потому что «многие из них грамоте не ученые и не студерованные» (Г. Котошихин. О России в царствование Алексия Михайловича…, СПб. 1840, стр. 19).
Моветон — дурной тон (франц. mauvais ton).
…пошла писать губерния. — Так сказано в гоголевских «Мертвых душах» (т. I, гл. VIII) о провинциальном бале у губернатора. Салтыков употребляет это ставшее крылатым выражение в эзоповском смысле: посыпались доносы местных «сердцеведцев».
…и в Р., и в К., и в Т. — Биографический комментарий раскрывает эти инициалы как относящиеся к Ростову, Калязину и Талдому.
…невинно падшим объявлялся! — См. прим. к стр. 38.
Превращение*
Впервые — ОЗ, 1875, № 4 (вып. в свет 25 апр.), стр. 337–364, под заглавием «Благонамеренные речи. XV».
Рукописи и корректуры не сохранились.
В изд. 1876 рассказу было дано заглавие «Превращение», к фамилии адвоката Легкомысленного добавлено имя Евгений.
Разночтения в текстах всех трех отдельных прижизненных изданий незначительны.
«Превращение» в порядке написания и первопечатной публикации «Благонамеренных речей» заключало серию очерков и рассказов, посвященных исследованию «собственнического союза»: «В дороге», «Опять в дороге», «Столп», «Кандидат в столпы», «Кузина Машенька», «Отец и сын». Среда пореформенных сельских и провинциальных толстосумов служила одним из источников формирования крупных дельцов начала 70-х годов, О типичности «превращения» Дерунова свидетельствует судьба Губонина, выкупившегося в 1860 году из крепостных и вышедшего «чуть ли не из-за стойки питейного заведения» в «богатыри железнодорожного эпоса»[520]. «Отеч. записки» приводили губонинское «превращение» как пример того, что, «высасывая понемножку, кулак из крестьян может наконец развернуться, повести дело на широкую ногу», а «при ведении дела на широкую ногу грязная, грубая сторона операции высасывания не бросается так в глаза»[521]. Вместе с тем «отвлеченный грабеж» «превратившихся» деруновых все больше приобретал характер тунеядства, хищничества, лишался всяких признаков «труда», «дела». Откровенный рассказ Зачатиевского в конце «Превращения» об уголовных деяниях Дерунова возвращает нас к финалу рассказа «Столп» с его выводом: «Дерунов не столп».
К. — Биографический комментарий устанавливает в данном случае связь этого сокращения с Калязином, уездным городом Тверской губернии (см. также «к-скиий помещик» и др.). В очерке «Отец и сын» Калязин и Углич — уездные города, связанные с биографией Салтыкова— упомянуты под своими полными названиями (см. стр. 213).
…об концессии хлопотать… — о концессии на строительство железной дороги. «Концессионному» ажиотажу в этой области посвящены многие страницы в «Дневнике провинциала в Петербурге» (т. 10 наст. изд.).
…сама с «калегвардами» разговаривать осталась. — Кавалергарды («калегварды») — офицеры кавалерийского гвардейского полка, принадлежали к самым знатным фамилиям, несли службу в царском дворце. Но в салтыковской сатире слово «кавалергарды» используется часто, как и в данном случае, для общего обозначения петербургской «золотой молодежи», преимущественно военной, — полностью безыдейной, пошлой, интересующейся только женщинами и вином.
…ведь вы по смешной части! — «Писателем по смешной части» представляло себе Салтыкова обывательское общественное мнение. При всей своей нелюбви к публичным выступлениям по личному поводу Салтыков не раз протестовал в своих сочинениях против столь глубокого непонимания его творчества.
Как по морю по Хвалынскому… — одна из самых распространенных хороводных песен.
…а еще под хивинца хотите идти! — то есть участвовать в военных операциях в Средней Азии. Подробнее см. в «Господах ташкентцах» и в комментариях к ним в т. 10 наст. изд.
…позаимствоваться некоторыми подробностями из оперы «Фра- Диаволо»… — Либретто этой оперы Ф. Обера написано на основе легенд о калабрийском разбойнике Фра-Дьяволо. В 1873 году отрывки из нее ставились в Петербурге немецкой труппой («СПб. вед.», 1873, № 99, 12 апреля).
Происшествие в Абруццских горах. (Посвящается русским беллетристам…) — Пародия на модные очерки путешествий в страны, считавшиеся романтическими, — в Испанию, Италию, Грецию, а в России — на Кавказ или в Крым. Описания не тронутых цивилизацией уголков, необычайные приключения и страшные рассказы о разбойниках составляли обязательные атрибуты этих очерков. Сюжет Салтыков заимствовал из «Приключения в Калабрии» («Une aventure de Calabre») французского писателя-памфлетиста П.-Л. Курье, где путешествующий по Калабрии автор ночует в крестьянской хижине и принимает ничего не подозревающих хозяев за разбойников. Рассказ включался во все французские хрестоматии, и читатели Салтыкова знали его со школьной скамьи. Однако главный объект пародии — не сочинение Курье, а путевые очерки Евгения Салиаса «Испания» («Русск. вестник», 1874, №№ 4, 6, 9) и «Очерки Крьша» Евгения Маркова (СПб. 1872). Как и обоих этих литераторов, одного из персонажей салтыковской пародии также зовут Евгением; его фамилия — Легкомысленный — и профессия — адвокат — намекают на статью Маркова «Софисты XIX века» о «нравственном достоинстве адвокатуры» («Голос», 1875, №№ 36 и 37, 5 и 6 февраля): она отличалась развязностью тона и неосведомленностью автора. Начало салтыковского «Происшествия…» пародирует окончание «Испании» Евгения Салиаса, где он рассказывает, как в поисках «чего-нибудь интересного» «предпринял опять путешествие по диким местам» Испании, откуда вынес романтическую историю о бандите Хаиме («Русск. вестник», 1874, № 9, стр. 48–49, 60–65). Последующая часть — пародия на XIII главу («Ночь в облаках») очерков Маркова с ее грозой в горах, «ночным нападением» и рассказами об Алиме-разбойнике. Называя подобных литераторов «русскими Дюма-фисами» (Дюма-сыновьями), Салтыков намекает на сходство их творений с описанием путешествий по России и Кавказу Александра Дюма-отца («De Paris à Astracan»), полным нелепостей и курьезов.
…поступок гимназиста Полозова! — В 1872 году в Харькове проходил судебный процесс над юношами из состоятельных семейств —
