постороннюю женщину содержание собственной матери, мы не только безжалостны и жестоки, но и неразумны». Позвольте, родной язык – это, конечно, простительно, но так относиться к латыни… Кто на это осмелился? П. Бембо, виднейший итальянский автор. Нет-нет, постойте, наши представления просто переворачиваются. И не случайно: ведь пока мы разбирались с колдунами и инквизиторами, наступили совсем другие времена – полиглотов эпохи Возрождения.
Кажется, что прорвало плотину, и, как говорили в старину, перед потрясенным взором читателя предстают просто какие-то гиганты многоязычия. Пико делла Мирандола за отпущенный ему 31 год жизни овладел 20 языками – так, по ходу дела, ибо истинным его делом было возрождение просвещенности. «Я ознакомился со всеми учителями философии, исследовал все книги и изучил все школы», – писал он. Ну, с Мирандолой средневековье как-то примирилось бы – все-таки граф, человек благородный. Но вот выходец из славной семьи печатников Этьенов, члены которой носили номера, как короли, – Анри II. Он тоже знал добрых полтора десятка языков. Да что ремесленник! Его современник Г. Постель был слугой одного профессора и, не отрываясь от прямых обязанностей, с лету изучил все языки, которыми чванился хозяин. А потом добрался до Стамбула, чтобы пополнить свой багаж восточными языками и к 27 годам издать грамматику 22 языков. В жизни он вполне мог встретиться с Турнейссером, издавшим свое сочинение на 100 языках. Какие люди и какое время!
Впрочем, следуя за учеными, здесь можно выделить три взаимосвязанных, но на самом деле разных направления. Прежде всего –
Впрочем, не будем несправедливы к средним векам. Вспомним великого Данте. В далеком XIV веке он понял значение родного языка и укрепил его, написав по-итальянски «Божественную комедию». Но и за ним просматриваются фигуры трубадуров, еще в XII–XIII столетиях создавших по-провансальски удивительно живые стихи. И наконец, «в дыму веков» мы различаем участников Турского собора IX века, принявших решение обращаться к народу на его языке. А как обстояли дела с восточными языками? В XIII веке итальянец Дж. Карпини добрался до ставки Батыя в Каракоруме с охранной грамотой, составленной на латинском, славянском, арабском и татарском языках. Собственно говоря, важные античные знания, которые арабы сохранили на своем языке, смогли попасть обратно в Европу благодаря многим полиглотам, освоившим его. Это о них писал в IX столетии епископ испанского города Кордовы Альваро: «Едва найдется один на тысячу, который сумел бы написать приятелю сносное латинское письмо. Наоборот, бесчисленны те, которые умеют выражаться по-арабски… с большей красотой и искусством, чем сами арабы».
С другой стороны, чуть ли не до наших дней сохранялось замшелое представление о том, что говорить на языке какого-то народа – значит принимать его образ жизни. Именно это выражают шуточные высказывания типа: с лошадью следует изъясняться по-немецки, с дамой – по-итальянски и далее в тем же духе. По-видимому, эта шутка восходит к императору Карлу V. По этому же поводу можно упомянуть и держащееся во многих странах по сию пору разделение классического (гимназии, лицеи) и реального, практического образования. Вот как разрабатывал эту тему замечательный чешский педагог XVII века Я. Коменский: «Все языки изучать невозможно. Изучать многие языки бесполезно, так как это отнимает время, нужное для изучения вещей. А потому нужно изучать только необходимые языки. Необходимыми языками являются: для частной жизни – язык родной; для сношения с соседними народами – языки последних; для поляков в одних местах необходимым является язык немецкий, в других – венгерский, румынский, турецкий. А для чтения книг научного содержания, как это имеет место у ученых людей вообще, необходимым языком является латинский для философов и врачей, сверх того – греческий и арабский языки… Что касается полиглотии, или знания различных языков, то она может быть быстро и легко достигнута благодаря…»
На этом месте мы пока остановимся, благо разговор о методах изучения языков впереди. Но здесь просматривается не бросающаяся в глаза, однако весьма важная вещь.
Прочтите цитату еще раз, и вы непременно заметите, что принцип отбора языков по их функциям у Коменского очень близок к тому, с чего мы начинали наш разговор. И если бы мы попытались изобразить это в виде круга, то он ничем существенным не отличался бы от нашей диаграммы из первой главы, что не случайно – ведь мы приблизились к эпохе полиглотов современности. Сущность ее в том, что при разной работе, которую проделывают люди (в зависимости от цели изучения языков и их построения), в принципе, в самом общем плане все эти языки сопоставимы и равноправны. Как обычно в истории, и этот подход неспешно вызрел в недрах предыдущего этапа.
Приятно отметить, что и российская наука не отставала в этом развитии. Еще в XVIII веке во все уголки нашей страны и всего мира были разосланы анкеты, на основании которых под руководством петербургского академика П. Далласа и появилась на свет знаменитая книга «Сравнительные словари всех языков и наречий». Ока содержала сведения о 272 языках, в том числе 30 языках Африки, 23 – Америки и даже 50 языках народов Севера. Не так мало и для нашего времени, а для 1791 года?
Только через 25 лет, учитывая опыт этого издания, И. Аделунг с И. Фатером смогли завершить свой гигантский «Митридат», на страницах которого сошлись уже 500 языков! Результаты труда ученых были полезны, но возможным его сделало такое неоднозначное явление, как колониальная политика. Действительно, вовлекая в оживленное общение сотни народов, она в то же время вела к вытеснению десятков языков и культур. Сформированная на этой основе структура многоязычия требует особого рассмотрения – и мы переходим к американским полиглотам.
Изрядную сложность многоязычия в Америке предвещала беспрецедентная ситуация, сложившаяся уже к моменту ее открытия. Прежде всего сам Колумб, генуэзец по происхождению. Однако все его письма не только к генуэзским властям, но и к родным братьям написаны… по-испански (а ведь даже чисто теоретически можно было бы хоть иногда ожидать итальянского). Но этого мало. Поскольку плыли-то они открывать западный путь в Индию, то сразу после высадки на обнаруженной земле мореплаватели послали к предполагаемому «китайскому хану» двух полиглотов. Один из них, Л. Торрес, уверенно обратился к индейцам… по-арабски и по-халдейски. Последовавшее изумление, вероятно, было достойно немой сцены из «Ревизора».
Вслед за этим на материк хлынули волны переселенцев из
Вообще языковая культура американских индейцев была исключительно высокой. Нужды межплеменного общения обслуживала целая палитра любовно обработанных естественных языков и даже дальновидно задуманных полуискусственных наречий. Вся эта свое образная культура могла бы дать колоссальные импульсы мировому многоязычию, но, к сожалению, ее оценили лишь в самое последнее время. А ведь сегодня если сами племена аборигенов и не вымерли, то многие их ценности ушли из народной памяти. В общем, индейские языки заняли место внизу пирамиды языков, определяющей последние два-три века структуру американского многоязычия.
На самом верху пирамиды располагаются языки европейских держав, победивших в колониальном соперничестве. Это английский и французский в Северной Америке, испанский и португальский – в Южной. Середину пирамиды занимают менее престижные европейские языки – итальянский, голландский,
