Но затем волна чувств, которые он испытывал в то время, снова нахлынула на него, и он с улыбкой рассказал о днях, которые провел вместе с глубинным гномом Белваром, благороднейшим начальником туннельных стражей, и пичем Щелкунчиком, которого сумасшедший маг превратил в пещерного урода. Как и следовало ожидать, эта улыбка вскоре погасла, потому что история окончилась рассказом о смерти Щелкунчика от руки монстра матери Мэлис. Еще один друг погиб из-за Дзирта.
Когда рассказ дошел до выхода темного эльфа из Подземья на поверхность, заря уже выглядывала из- за восточных гор. Теперь Дзирт более осторожно подбирал слова, не находя в себе сил рассказать о трагедии, случившейся с фермерской семьей, потому что боялся, что Монтолио осудит и проклянет его, разорвав только что возникшие узы. Разумом Дзирт понимал, что он не убивал фермеров и даже отомстил за их смерть, но вина-это чувство, редко поддающееся доводам рассудка, и Дзирт попросту не мог найти слов.
Монтолио, умудренный жизненным опытом и имевший по всей округе животных-разведчиков, знал, что его друг что-то скрывает. Когда они встретились в первый раз, дров упомянул о погибшей фермерской семье, да и сам Монтолио слышал о семье, зарезанной в Мальдобаре. Монтолио ни на минуту не поверил, что Дзирт мог сделать это, но подозревал, что дров каким-то образом причастен к этому делу. Однако он не давил на Дзирта. Парень оказался более честным, а его рассказ – более полным, чем ожидал Монтолио, и следопыт был уверен, что рано или поздно дров заполнит пробелы в своей истории.
– Это было славное повествование, – наконец произнес Монтолио. – За несколько десятилетий с тобой случилось столько, сколько большинство эльфов не испытают и за три сотни лет. Но шрамов не так уж много, и все они заживут.
Дзирт, не столь уверенный в этом, страдальчески посмотрел на него, и Монтолио только и оставалось, что сочувственно похлопать его по плечу перед тем, как дров отправился в постель.
Дзирт все еще спал, когда Монтолио поднял Ух-Уха и привязал к ноге филина объемистое письмо. Выслушав указания следопыта, Ух-Ух не испытал радости: путешествие должно было занять целую неделю драгоценного и счастливого времени в самый разгар охотничьего и брачного сезона. Однако филин не осмелился ослушаться, хоть и принялся жалобно ухать.
Ух-Ух взъерошил перья, глотнул ветра и без усилий взмыл над покрытым снегами горным гребнем, перелетел через него и полетел дальше, к тропам, ведущим к Мальдобару и еще дальше – к Сандабару, если это потребуется. Некий следопыт, пользующийся немалой славой, – сестра Леди Серебристой Луны-все еще находился в этой местности, о чем Монтолио узнал от своих животных. Поэтому он поручил Ух-Уху разыскать ее.
– Ну-когда-же-это-кончится? – жалобно взвыл квиклинг, наблюдая за могучим человеком, идущим по тропе. Сначала-тот-отвратительный-дров-а-теперь-еще-и-этот-грубиян!
Неужели-я-никогда-не-избавлюсь-от-назойливых-людишек-причиняющих-неприятности?
Тефанис шлепал себя по голове и топал ножками так быстро, что выкопал небольшую ямку.
Ниже по тропе большая, покрытая шрамами желтая собака зарычала и оскалила зубы, и Тефанис, сообразив, что его стенания прозвучали слишком громко, стремительно описал широкий полукруг, оказавшись далеко позади путешественника, и продолжил свой путь в другую сторону. Желтая собака, все еще глядя в противоположном направлении, тревожно подняла уши и сконфуженно взвизгнула.
Глава 15
Тень над убежищем
В течение двух следующих дней Дзирт и Монтолио ни единым словом не обмолвились насчет повествования дрова. Дзирт погрузился в болезненные воспоминания, а Монтолио тактично предоставил ему эту возможность и не беспокоил друга. Они старательно выполняли ежедневные дела, с большим отчуждением и меньшим энтузиазмом, чем обычно, однако оба понимали, что отчуждение вскоре пройдет.
Постепенно они снова сблизились, и у Дзирта появилась надежда, что он обрел такого же верного друга, как Белвар или даже Закнафейн. Но однажды утром дрова разбудил слишком хорошо ему знакомый голос, и он тотчас же подумал, что период дружбы с Монтолио подошел к катастрофическому концу.
Он прижался к деревянной стене, которая защищала его землянку-спальню, и стал смотреть через щелочку.
– Эльф-дров, Монши, – говорил Родди Макгристл, показывая следопыту сломанную саблю. Могучий горец, казавшийся еще крупнее из-за многочисленных меховых шкур, служивших ему одеждой, сидел на небольшой, но коренастой лошади по ту сторону каменной стены, окружавшей рощу. – Ты видел его?
– Видел? – иронически переспросил Монтолио, многозначительно мигая белыми, как молоко, глазами.
Родди это нисколько не смутило.
– Ты знаешь, что я имею в виду! – прорычал он. – Ты видишь больше, чем все остальные, и нечего валять дурака!
Собака Родди, изуродованная шрамом от удара, нанесенного Дзиртом, учуяла знакомый запах и принялась возбужденно нюхать землю и носиться туда-сюда по дорожкам рощицы.
Дзирт принял позу боевой готовности, держа в руке саблю; на его лице смешались ужас и смятение. У него не было желания драться, и даже собаку он не хотел калечить.
– Ну-ка, убери собаку! – раздраженно велел Монтолио.
Любопытство Макгристла возросло.
– Так ты видел темного эльфа, Монши? – спросил он снова, на этот раз с подозрением.
– Может, и видел, – ответил Монтолио.
Он повернул голову и издал тонкий, еле слышный свист. Собака Родди, услышав гневный приказ следопыта, выраженный столь недвусмысленно, поджала хвост и поплелась назад к хозяйской лошади.
– У меня здесь выводок лисят, – грубо солгал следопыт. – Если твой пес бросится на них….
