Элбрайн умолк и, взяв Дара под уздцы, остановил коня. Он взглянул на друзей, и Пони с эльфом поняли его без слов.
— Мы не рискнем появляться в городе, — сказал Коннору Элбрайн. — И попадаться на глаза здешним крестьянам тоже не стоит.
Он посмотрел на брата Юсефа и договорил:
— Кто знает, может, даже знакомство с нами навлечет опасность на этих людей.
— Еще бы! Вы прекрасно сознаете, что являетесь преступниками, — резко бросил брат Юсеф. — Вы надеетесь, что церковь оставит вас в покое?
Он злорадно рассмеялся, давая понять, что вовсе не ощущает себя пленником.
— Может статься, что у церкви появятся более неотложные дела, когда она узнает, какие гнусности вы оба натворили в Сент-Прешес, — вмешался Коннор, вклиниваясь на лошади между монахом и Элбрайном.
— И у тебя есть доказательства этих нелепых обвинений? — спросил ничуть не смутившийся брат Юсеф.
— Мы их найдем, — ответил Коннор и продолжал, обращаясь к Элбрайну, Пони и эльфу: — Мы с Роджером отведем его к моему дяде. А прежде чем пытаться выяснять, насколько церковь заодно с этим псом и его хозяевами, мы воспользуемся светскими каналами власти.
— Это чревато небольшой войной, — сказала Пони.
Все знали, что церковь обладает не меньшей властью, чем государство, а те, кому довелось видеть магические действия монахов Санта-Мир-Абель, считали церковь более могущественной.
— Если подобной войне суждено начаться, то ее зачинщиками будем не мы с дядей, а те, кто убил настоятеля Добриниона, — убежденно заявил Коннор. — Я лишь должным образом отвечаю на это злодейство и защищаю свою жизнь.
— Мы будем ждать вестей, — вмешался Элбрайн, не желавший углубляться в разговор на эту тему.
— Мы с Роджером сразу же вернемся к вам, — пообещал Коннор. — Я же знаю, что время подгоняет.
Здесь молодой аристократ вовремя прикусил язык. Незачем знать этой гадине, что Элбрайн с друзьями собираются двинуться прямо в Санта-Мир-Абель. После того как он собственными глазами видел, насколько монахи искусны в магии, Коннор считал, что Элбрайн поступил опрометчиво, объявив Юсефу о своих намерениях освободить пленников. Чем меньше знает этот опасный человек, тем лучше для всех.
Коннор махнул рукой Элбрайну, и Элбрайн, отделившись от остальных, подъехал к нему.
— Если мне не суждено будет вернуться к вам, тогда прощай, Полуночник, — со всей искренностью произнес молодой аристократ.
Элбрайн заметил, что Коннор пристально глядит на Пони.
— Я был бы лжецом, если бы стал утверждать, что не завидую тебе, — продолжал Коннор. — Я ведь тоже любил ее. Да и кто останется равнодушным, увидев, как она красива?
Элбрайн не знал, что ответить, а потому промолчал.
— Но не надо быть особо проницательным, чтобы понять, кому принадлежит сердце Джилли… сердце Пони, — произнес после долгого и напряженного молчания Коннор, — Оно отдано тебе, — сказал он, глядя Элбрайну в глаза.
Теперь Элбрайн понял смысл его слов.
— Тебе не хочется возвращаться к нам? Выбор за тобой. Доставишь монаха, а потом можешь остаться в Палмарисе.
Коннор неопределенно пожал плечами.
— Мне больно видеть ее, — сознался он. — Больно и сладостно одновременно. И я пока не разобрался, какое из этих чувств сильнее.
— Прощай, — сказал Элбрайн.
— И ты прощай, — сказал Коннор.
Он вновь глянул в сторону Пони.
— Могу я попрощаться с нею наедине? — спросил Коннор.
Элбрайн лишь улыбнулся, показывая, что не ему решать. Если Пони захочет поговорить с Коннором наедине, она все равно это сделает, и он здесь ни при чем. Понимая чувства Коннора и испытывая к нему искреннюю симпатию, Элбрайн решил ему помочь. Он подошел к Пони и передал ей просьбу молодого аристократа. Пони подождала, пока Джуравиль слезет с коня, затем подъехала к Коннору.
— Возможно, я не вернусь, — сказал ей Коннор.
Пони кивнула. Она до сих пор не могла понять, что именно заставило Коннора разыскать их.
— Я должен был увидеть тебя снова, — продолжал он, уловив молчаливый вопрос. — Должен был убедиться, что с тобою все в порядке. Я хотел…
Он умолк и глубоко вздохнул.
— Что теперь тебе понадобилось от меня? — резко спросила Пони. — Разве мы не все сказали друг другу?
— Я прошу меня простить, — вырвалось у Коннора.
Он отчаянно пытался объяснить, чего же ему надо сейчас от Пони. — Я был задет… вернее, моя гордость. Я не хотел отсылать тебя из Палмариса. Но это было невыносимо: видеть тебя, зная, что ты меня не любишь…
Улыбка Пони заставила его замолчать.
— Я ни в чем не винила тебя, поэтому мне нечего прощать, — тихо ответила она. — Я поняла, что случившееся было трагедией для нас обоих. У нас была удивительная дружба, и я навсегда сохраню память о ней.
— Но то, что я сделал с тобой… тогда, ночью… — не унимался Коннор.
— Как раз то, чего ты не сделал, и позволило мне не обвинять тебя, — сказала Пони. — Ты мог бы силой овладеть мной, и тогда я ни за что не простила бы тебя. Ведь я могла с помощью магии запросто лишить тебя жизни еще там, на поле, едва увидев!
Пони понимала, что говорит неправду. Чувства чувствами, но она не решилась бы использовать силу камней — этих священных Божьих даров — для отмщения.
— Мне жаль, — искренне признался Коннор.
— Мне тоже, — ответила Пони.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Прощай, Коннор Билдеборох, — сказала она. — Теперь ты знаешь, кто твои враги. Будь храбр в бою.
С этими словами она повернула коня и поскакала к Элбрайну.
Вскоре Пони, Элбрайн и Джуравиль уже ехали в обратном направлении. Они были исполнены надежд. Но предстоящее путешествие, о котором они говорили, было отнюдь не радужным, и они это знали. Их грядущий поход к стенам Санта-Мир-Абель рисовался им столь же тяжелым, как и поход к Аиде. Все трое надеялись, что миссия Коннора окажется быстрой и плодотворной и что король, а также все благочестивые и порядочные члены Абеликанского ордена (если таковые остались) восстанут против коварного отца- настоятеля, незаконно захватившего в плен семью Чиличанк и Смотрителя. Кто знает, может, освобождение пленников наступит раньше, еще до их появления в Санта-Мир-Абель.
Однако житейский опыт подсказывал обратное: когда подобные дела становятся предметом политики, их решение может растянуться на месяцы, а то и на годы. Пленники не могут ждать и не заслуживают такой участи. Поэтому все трое рассчитывали немедленно отправиться к заливу Всех Святых, как только Роджер и, быть может, Коннор вернутся обратно.
Такая же решимость владела Роджером и Коннором, ведущими пленного брата Юсефа в Палмарис. Коннор возлагал большие надежды на своего дядю Рошфора. Он с детства знал, что дядя слов на ветер не бросает. Барон во многом определял ход жизни в городе. И сколько бы раз Коннор ни оказывался в беде, дядя своими спокойными и решительными действиями приходил ему на помощь.
Брат Юсеф внимательно следил за самоуверенным Коннором. Он слушал, как молодой аристократ с бравадой говорил о том, что предпримет его дядя; видел, как горделиво восседает Коннор в седле.
