Брат Виссенти заплакал; Роджер попытался успокоить его, но плечи молодого монаха по-прежнему сотрясались от рыданий.
— Мы — наследники Эвелина Десбриса, — нараспев, как во время богослужений, начал брат Браумин. — Пусть нам суждено погибнуть, но будущее все равно за нами. Мы первые, но не последние. Найдутся и другие, чьи сердца приведут их сюда. Следуя за своей путеводной звездой, мы нашли путь к Богу и потому будем благословенны даже в смерти.
Он низко склонился над умирающим солдатом, чтобы тот тоже мог слышать молитву и упокоился с миром. И раненый перестал вздрагивать и жалобно стонать, и Виссенти перестал плакать — все вслушивались в слова молитвы, которые нараспев произносил брат Браумин Херд.
Спустя несколько минут его прервал Шамус Килрони.
— Они приближаются, — сказал он.
— Будем молиться! — воскликнул брат Браумин.
— Будем сражаться, — с мрачным видом поправил его Полуночник. Однако, бросив взгляд на коленопреклоненных монахов, добавил с улыбкой: — Сражаться и молиться.
И так они молились нараспев, а гоблины, сотни гоблинов, медленно сужали круг. Но потом речитатив смолк; все до одного внезапно услышали жужжащий, странно гулкий звук.
— Она выбрала самое подходящее время, чтобы взорваться снова, — пробормотал кентавр, глядя на гору у себя под ногами.
Внезапно гоблины бросились в атаку, и люди забыли обо всем остальном.
Но тут во все стороны от руки Эвелина начала распространяться мощная пульсация, сопровождающаяся громким стонущим звуком, и все — люди, кентавр и гоблины — испуганно замерли. Вскоре быстро расширяющееся кольцо пурпурной энергии вышло за пределы маленькой группы, сгрудившейся в центре плато, докатилось до гоблинов и прошло сквозь их тела. За первым кольцом последовало второе, третье. Все они неудержимо, словно волны прилива, надвигались на ошеломленных монстров.
Гоблины удивленно разинули рты, однако не издали ни звука. Попытались убежать, но могли двинуть лишь верхней частью туловища; их ноги, казалось, приросли к камню.
Люди и кентавр с содроганием следили за тем, как тела монстров обретали прозрачность. Стали видны их скелеты.
А потом от целой армии гоблинов остались лишь кости.
Сотни скелетов с глухим шуршащим звуком осыпались на землю.
Брат Браумин упал ниц перед воздетой к небу рукой Эвелина и воскликнул, рыдая:
— Чудо! Великое чудо!
И ни Элбрайн, ни кентавр, вообще скептически относящийся ко всем человеческим религиям, от которых, по его мнению, было мало толку, не нашли слов, чтобы возразить брату Браумину; они были так потрясены, что лишились дара речи.
Часть пятая
ОБРАЗ В ЗЕРКАЛЕ
Даже надежду можно подкинуть человеку как приманку. Добро, зло, вечная борьба между ними… Эти понятия всегда казались мне очень далекими, и, должен признаться, дядя Мазер, они меня пугают. Но теперь я знаю, что эта борьба не менее реальна, чем все остальное в нашем мире, и очень боюсь, что именно она представляет собой подлинную угрозу для человечества.
Демон дактиль был ужасным созданием, настолько невероятным, что это выходит за пределы человеческого понимания. Когда я столкнулся с ним лицом к лицу на горе Аида, мне понадобилось собрать всю силу воли, чтобы я смог сделать хотя бы шаг в его направлении. Персонифицированное зло подавляет, дядя Мазер.
Однако именно увидев его воочию, я очень явственно ощутил, что конечная победа демона невозможна. На Короне всегда найдутся те, для кого это беспримесное, узнаваемое зло абсолютно неприемлемо; те, кто при встрече с ним не видит для себя другого пути, как лишь взять в руки меч и сражаться. Чтобы одержать в нашем мире уверенную победу, Бестесбулзибар должен уничтожить каждого мужчину, каждую женщину. Но это будет пустая победа, потому что главной своей цели он все равно никогда не достигнет. Его приспешники, все эти гоблины, великаны и поври, могут целиком искоренить человеческую расу, но одного ни они, ни сам Бестесбулзибар не добьются никогда: не сумеют поработить человеческую душу.
А вдруг хитростью можно заполучить то, что не удалось грубой силе?
Вот этого я по-настоящему боюсь. Обманщики из числа людей несравненно опаснее, чем любые демоны и их монстры. К таким обманщикам я отношу отца-настоятеля Маркворта; возможно, в этом смысле ему нет равных в нашем мире. Он и его церковь достигли выдающихся успехов в искусстве любой ценой добиваться своего. Это ужасает и глубоко огорчает меня — думать, что, возможно, они сумеют сделать то, в чем потерпел неудачу Бестесбулзибар. Как они хитры, как коварны! На словах говорят правильные вещи, рассуждая, делают логичные выводы, и все с одной-единственной целью: чтобы вызвать доверие к той философии, которую проповедуют на самом деле и которую, при тщательном рассмотрении, не поддержит ни один человек в здравом уме. Чтобы замаскировать ложь, они опутывают ее паутиной истины, а безнравственность оправдывают настоятельной необходимостью или ссылкой на традиции, уже давно утратившие смысл в нашем сегодняшнем мире.
Почему не снарядить за священными камнями экипаж из числа монахов? Почему не использовать магию этих камней, чтобы улучшить жизнь простого народа?
Они с легкостью дадут ответы на эти вопросы, дядя Мазер. На любой вопрос у них всегда есть ответ.
Но когда больная мать стучится в ворота Санта-Мер-Абель, умоляя об исцелении, чтобы ее дитя не осталось сиротой…
Этому нет оправданий. И вот тогда все их разглагольствования о необходимости следовать традициям или о каком-то предполагаемом «добре в широком смысле этого слова» теряют всякий смысл, и за ними обнажается ложь.
Но они очень искусны, эти обманщики, и это пугает меня. В их словах ровно столько истины, сколько нужно, чтобы успокоить простых людей. Время от времени они подбрасывают им ложную надежду, заставляя верить, что мир не так уж плох или что, по крайней мере, он станет таким еще при жизни их детей. А ведь, если разобраться, дядя Мазер, это и есть самое заветное желание любого человека.
Отец-настоятель Маркворт прекрасно понимает это.
Как-то я уже говорил в шутку, что, возможно, дух Бестесбулзибара жив и обрел даже более опасного хозяина. Это было сказано метафорически, конечно; или, по крайней мере, так я тогда думал. Но сейчас, когда битва между церковью и мной, Пони и другими последователями Эвелина разгорелась не на шутку, я задаюсь вопросом: а не поселился ли в самом деле дух Бестесбулзибара в сердцах некоторых людей? Что, если эти люди, зараженные дьявольской порчей, живут среди нас? И если это так, сумеют ли одержать победу хорошие, по-настоящему благочестивые люди или позволят обмануть себя сладкоголосыми песнями, в которых правда перемешана с ложью?
Да, даже надежду можно подкинуть человеку как приманку.
