отношение ко мне герцогов, владеющих этими провинциями.
— Простой народ любил короля Дануба, и Джилсепони тоже.
— Простому народу наплевать, кто сидит на урсальском троне. — Эйдриан оторвался от карты, в упор посмотрел на певицу и улыбнулся. — Если у них есть что есть, они любят короля, а если голодают, он вызывает у них ненависть. Все очень просто.
— У тебя они будут сыты, — сказала Садья.
Эйдриан снова повернулся к карте, переведя взгляд от затушеванных красным участков к тем, которые ему еще только предстояло подчинить своей власти.
— На пути к победе я буду проявлять как великодушие, так и жестокость, — спокойно, даже сухо сказал он. — В зависимости от обстоятельств.
То, что в подземелье дворца разлагалось тело несчастного Торренса Пемблбери, лишь придавало значимости этому заявлению.
— Долгой жизни королю Эйдриану. — Женщина мягко коснулась его плеча.
Эйдриан не смотрел на Садью, понимая, что его безразличие в такой момент лишь усиливает его все возрастающую власть над ней, лишь разжигает ее желание.
«Как ты собираешься действовать?»
Этот достаточно простой вопрос снова и снова отзывался эхом в смятенном сознании епископа Браумина.
Будучи епископом и одновременно настоятелем аббатства Сент-Прешес, он возглавлял как духовную, так и светскую власть в городе. Его душа отвергала любые перемены в церкви Абеля, к которым приложил бы руку Маркало Де'Уннеро — жестокий убийца, негодяй, отлученный от церкви, за которым зловещим шлейфом тянулись хаос и страдания, когда бы он ни объявился в Палмарисе. В свое время он был одним из предшественников Браумина Херда на посту епископа и запомнился среди прочих злодеяний тем, что подверг одного торговца ужасной публичной казни. Приспешник отца-настоятеля Маркворта, он заключил в тюрьму, среди множества прочих, Элбрайна и Джилсепони, Виссенти и самого Браумина.
Херд понимал, что необходимо разделять светский и религиозный аспекты происходящего. Что касается первого, то сейчас Эйдриан — король Хонсе-Бира, и не важно, насколько законны его притязания, если за спиной этого человека королевская армия и, следовательно, всякое сопротивление ему сопряжено с величайшим риском. Что же касается второго, то сама мысль о союзе аббата Олина с Де'Уннеро, как он считал, должна полностью дискредитировать настоятеля Сент-Бондабриса в глазах церкви Абеля — церкви, целеустремленно продвигающейся к тому состоянию, о котором мечтал Эвелин Десбрис, заклятый враг Де'Уннеро.
Епископ Браумин медленно повернулся к другу, магистру Виссенти. Они были вместе на протяжении долгих десятилетий, на всем пути мучительного постижения истины Эвелина, которую помог им открыть для себя магистр Джоджонах, зверски замученный отцом-настоятелем Марквортом.
— Аббатство Сент-Прешес не распахнет перед ними двери, — заявил епископ. — Никогда. Пусть Де'Уннеро с новыми приспешниками взломают эти двери, если сумеют. Пусть меня, как Джоджонаха, сожгут на костре — если сумеют, конечно, — но я не откажусь от своих принципов в угоду этому мерзавцу. Я знаю его отношение к миру и ни в коей мере его не разделяю.
— Большинство здешних братьев встанут на твою сторону, — сказал Виссенти.
Браумин Херд не знал, радоваться ему этой поддержке или нет; она могла слишком дорого обойтись его собратьям. Он собрался сказать, что это лишнее, но сдержался, напомнив себе, что Виссенти Мальборо, так же как и он сам, готов отдать жизнь за убеждения. В свое время он не отступился от Элбрайна и Джилсепони, хотя это угрожало ему виселицей. Как у него повернется язык просить остальных отказаться от веры ради спасения бренной плоти?
— Мы запрем двери аббатства Сент-Прешес и не впустим их! — отважно заявил Виссенти.
— А если им удастся его захватить, то, по крайней мере, наша смерть не будет напрасной, — вздохнул Браумин. — Церковь Абеля должна занять принципиальную позицию в отношении Де'Уннеро и придерживаться ее любой ценой, иначе мы предадим все, что нам дорого.
— А что будет с городом? — спросил Виссенти. — Можем ли мы требовать того же от простых людей? Имеем ли право запереть ворота и позволить этому новому королю устроить в Палмарисе резню?
Да, это был крайне сложный вопрос. Как жалел в этот момент Браумин Херд, что король Дануб назначал его епископом Палмариса!
— Мне кажется, нельзя впускать его в город. Или, по крайней мере, его армию, — к удивлению Браумина, продолжал Виссенти. — Если этот человек, высказывающий претензии на трон, захочет вступить в переговоры, что же, мы пойдем ему навстречу. Но во время этой встречи нужно предельно ясно дать ему понять, что Маркало Де'Уннеро, будь проклято его имя, нет места в Палмарисе. Может, нам удастся вбить клин между ними и мы сумеем убедить этого Эйдриана прислушаться к нашему мнению.
— Ты предлагаешь мне пойти на ужасный риск, — ответил Браумин. — А если король Эйдриан не пожелает вступать в переговоры? Если просто потребует открыть ворота? Что, будем воевать с Урсалом, друг Мальборо?
Виссенти откинулся на спинку кресла и надолго задумался.
— Мне кажется, все жители Палмариса как один будут сражаться с Эйдрианом. Учитывая, что им пришлось пережить. Они были свидетелями чуда завета Эвелина. Не забывай, в Палмарисе живут и бехренцы, которые, конечно, не забыли, каким гонениям они подвергались со стороны Де'Уннеро и его братьев Покаяния. Наш народ своими глазами видел не только безумие Маркворта и Де'Уннеро, но также величие и мудрость Элбрайна, Джилсепони и епископа Браумина Херда. Если ты готов умереть за убеждения, друг мой, разве не следует предоставить им такую же возможность?
Епископ Браумин невольно рассмеялся. Какая ирония! Получается, его долг состоит в том, чтобы позволить тем, кто разделяет его взгляды, расстаться с жизнью.
— Джилсепони отправилась к Роджеру, — заметил Виссенти. — Что с ним будет, когда он узнает о событиях в Урсале! Если ты не сплотишь вокруг себя горожан, это сделает Роджер Не-Запрешь!
Браумин Херд похлопал друга по спине.
— Не он один — мы оба или даже все втроем поднимем людей на борьбу! — решительно заявил он и улыбнулся.
Однако за этой решимостью, за этой улыбкой скрывалось понимание того, что надвигающаяся на Палмарис тьма не идет ни в какое сравнение со всем, что было прежде. Потому что, даже когда городу угрожали орды демона-дракона или в нем бесчинствовал отец-настоятель Маркворт, у Палмариса был союзник в лице самого крупного города королевства, Урсала.
На этот раз все будет по-другому.
ГЛАВА 2
ТРЕВОЖНЫЙ ВЕТЕР С ВОСТОКА
Проплутав несколько недель мрачными туннелями Дороги Беззвездной Ночи, эльфы с огромным облегчением почувствовали на лицах дуновение свежего ветерка. Обратное путешествие заняло гораздо больше времени, чем когда они продвигались на юг, поскольку Белли'мар Джуравиль и Каззира поставили себе целью пометить путь под горной цепью Пояс-и-Пряжка, по которому можно было добраться из Тимвивенна в тогайские степи, где, как они надеялись, усилиями Бринн Дариель теперь воцарились мир и спокойствие. Дело в том, что Джуравиль расстался со своей подопечной отнюдь не с легким сердцем и был полон решимости не упускать ее из виду, следить за тем, как идет процесс освобождения народа тогайру из-под ига бехренских завоевателей.
Несмотря на владевшее им жгучее любопытство в отношении того, как пойдут дела у Бринн, и самые теплые чувства к ней, эльф не сожалел о решении вернуться на север. Прежде всего он был ответствен перед своим народом, тол'алфар, и своим домом, Эндур'Блоу Иннинес. Госпожа Дасслеронд послала Бринн
