— Да, если разлив не помешает, — ответил Хасси.
— Он не может долго продолжаться. Сухая земля поглотит влагу с такой же жадностью, с какой я бы проглотил в эту минуту стакан вина, если бы было, где взять его.
Мавр улыбнулся.
— Я позаботился и о тебе, сын мой, — сказал он. — Дети Аравии и пустыни не могут употреблять сок жизни, потому что Магомет запретил это, но я не забыл, что ты и твой товарищ — вы франджи и христиане. В мешках, привезенных махари и сваленных Ару в пещере леопарда, найдутся и вино, и табак.
— Спасибо, Хасси.
— Ты — мой сын, — ответил мавр со своей обычной серьезностью и простотой. — Бери не стесняясь, что хочешь.
В эту минуту из-за куста показался старик-негр. Он был закутан в широкий белый полотняный плащ с красной каймой внизу; на голове возвышался монументальный тюрбан; лицо его покрывала своего рода занавеска, спускавшаяся до половины груди и оставлявшая незакрытыми только глаза.
— Я готов, хозяин, — сказал он.
— Пистолеты у тебя заряжены?
— И пистолеты, и ружье.
— Выбери лучшего махари.
— Я возьму своего.
— Ты знаешь, что должен делать?
— Знаю, хозяин.
— Когда лошади выбьются из сил, вернись сюда. Если будет возможно, мы еще сегодня ночью доберемся до куббы Мулей-Хари.
— Положись на меня.
Негр заставил встать своего махари, дремавшего вместе с другими, скрытыми в высоких кустах, потрепал его по морде и шее и начал подниматься из лощины, ведя верблюда за собой.
Хасси ушел, а граф, откупорив бутылку вина, сел около Афзы, крепко спавшей, подложив руки под голову.
Достигнув вершины холма, Ару взобрался на горб верблюда и натянул повод.
— Ступай, друг, — ласково сказал ему Хасси.
— Если я не вернусь, то вспомни как-нибудь с Звездой Атласа о твоем верном слуге, — ответил негр. — Душа моя будет счастлива, слыша ваши голоса и мое имя. Прощай, хозяин.
Услыхав свист, махари стал осторожно спускаться с холма, так как было еще скользко; а Хасси вернулся к тосканцу, всматривавшемуся в противоположный склон лощины.
— Что нового? — спросил Хасси.
— Ничего хорошего, папаша мавр, — отвечал Энрике. — Вода идет до самых холмов и спаги не перебраться через нее Я думаю, что они в конце концов направятся сюда. Этот Бассо хитер как обезьяна, и меня удивляет, что ему не пришло до сих пор в голову вернуться к этой возвышенности. Но он скоро догадается, что мы должны были найти проход, — и станет усердно обшаривать все кругом.
— Где спаги?
— Держат второй военный совет у воды, которую исследовали безуспешно. Вероятно, решатся расстрелять…
— Кого?
— Ах, черт! Да эту самую воду, — серьезно отвечал легионер.
— Ты и перед лицом смерти станешь смеяться.
— Ну, плачь я, все равно не миновать мне руки костлявой старухи; так уж лучше смеяться. Милый папаша мавр, я легионер, кусок пушечного мяса…
Мавр несколько мгновений смотрел на него улыбаясь, затем покачал головой и сделал правой рукой широкий жест, говоря:
—Ах, эти легионеры! Имей их Абд аль-Кадир тысячу, не завоевали бы франджи Алжир.
— И я убеждаюсь в этом, папаша мавр.
— Покажи мне спаги.
Тосканец встал и направился на гребень, выдававшийся над остальными; он указал рукой к югу:
— Видишь?
Спаги объехали возвышенности и остановились перед паводком, простиравшимся на необозримое пространство и к востоку.
Хасси наблюдал за ними с минуту и затем обратил взгляд на равнину расстилавшуюся к северу. Улыбка удовольствия появилась на его тонких губax.
Он увидал Ару, ехавшего на махари, отыскивая спаги.
— Взгляни туда, — сказал он тосканцу.
— Что это за человек: туарег или кабил? — спросил Энрике, сразу заметивший махари.
— Ты его не узнаешь?
— Папаша мавр, дай мне очки, если только они у тебя есть.
— Это Ару.
— Надоело, что ли, жить старому негру?
— Вовсе нет: он знает, что делает.
Легионер бросил вопросительный взгляд на мавра, но последний был в эту минуту слишком занят набивкой своей трубки.
— Ну, посмотрим, что будет, — проговорил Энрике, усаживаясь подле мавра.
Еще не съезжая с холма, Ару заметил место, где остановился отряд спаги, и поэтому направил своего махари к северу, но так, чтобы его сейчас же увидали.
И действительно, не проехал он и пятидесяти метров, как спаги обнаружили его присутствие.
В одно мгновение они решились, повернули лошадей и бросились по следам убегавшего, громко крича и стреляя из пистолетов, надеясь ранить его.
Неожиданное появление этого сына пустыни — так похож был негр на настоящего туарега — пробудило в уме Бассо большие подозрения.
«Откуда он мог выскочить, когда весь юг был залит водой?» — таков был первый вопрос, который задал себе сержант.
А потом:
«Почему он бежит, когда всякий туземец обязан останавливаться по первому требованию каждого французского солдата?»
Спаги повели преследование горячо, но махари летел как смерч на море, и через несколько минут пули всадников уже не могли настигнуть его.
— Интересное зрелище, — сказал Энрике. — Мне кажется, будто я сам участвую в беге. Бедный Бассо! Сегодня вечером он лопнет от злости.
— А прежде выместит свою злобу на заключенных в карцерах, — сказал голос позади.
— Это ты, граф? Доброго утра, сияющая Звезда Атласа. Магнат подошел с Афзой, чтобы взглянуть на это волнующее зрелище: он сильно боялся за Ару, так как могло случиться, что тот встретит другой отряд спаги, объезжавший север равнины.
Лошади спаги уже несколько утомились, так как скакали значительную часть ночи, и поэтому скоро отстали от быстроногого бегуна-махари.
Напрасно Бассо кричал на все лады бегущему, чтобы он остановился, грозя расстрелять его. Ару даже не соблаговолил повернуть головы.
Видя, что он не повинуется, спаги подняли ружья и открыли огонь по всей линии; результатом было только то, что махари еще прибавил шагу.
Расстояние теперь было уж слишком велико, чтобы пули могли достигнуть негра, а отчаянная скачка делала стрельбу чрезвычайно затруднительной и, вероятно, не принесла бы успеха даже в том случае, если бы Ару не успел настолько опередить своих преследователей.
Лишь туземец мог бы с некоторой вероятностью рассчитывать на успех, так как эти бесстрашные всадники привыкли стрелять, сидя в седле.
