— Иди за мной.
— Нет, лучше я пойду вперед.
— Почему?
— Очень возможно, что мои змеи расползлись
— Недолюбливаю я ваших гадов, — сказал Рибо, обнаживший из предосторожности саблю — оружие, которое могло оказать ему лучшую услугу, чем ружье или пистолет.
Пользуясь ярким лунным светом, оба направились к развалинам куббы и остановились шагах в десяти от них.
— Как видишь, твоя лачуга обрушилась от сотрясения; взрыв же произошел не здесь. Мина взорвалась там. Видишь эту дыру?
— Но подземелье не доходит до этого места, — заметил Мулей, все больше изумляясь.
— И это скоро объяснится…
Рибо вдруг замолчал и отскочил в сторону, отчаянно размахивая в то же время саблей над вереском, которым порос двор куббы.
— Черт возьми! — закричал он. — Едва успел снести голову леффе: она чуть было не обвилась у меня вокруг ноги. Еще мгновение, и меня бы не стало.
— Я ведь сказал тебе, чтобы ты шел позади, франджи. Предоставь мне действовать.
— Я вовсе не имею желания водить компанию с твоими друзьями; я не аиссан и никогда не просил покровительства ни Сиди Мухаммеда, ни Седна-Эйзера27.
Марабут, знавший, что укусы змеи ему не страшны, вошел в куббу и, убедившись, что плита не сдвинута, начал шарить по углам, отыскивая корзину.
Затем он стал посередине своего разрушенного жилища и начал насвистывать сквозь зубы на разные лады, между тем как Рибо, опасаясь появления какого-нибудь нового пресмыкающегося, отчаянно сражался с вереском.
Не прошло и полминуты, как леффы и бумен-факи начали выскакивать из-под корней и направляться, то извиваясь, то прыгая, к хозяину.
Мулей дал им подползти и пересчитал их.
— Отлично, — сказал он. — Недостает только кобры, убитой спаги, и обезглавленной сейчас леффы. Все налицо.
Он стал брать не оказывавших ни малейшего сопротивления пресмыкающихся одно за другим и бросал в корзину, а затем разыскал железную палку и кольцо от плиты, которые оказались в куббе.
— Франджи, — позвал он тогда. — Теперь можешь подойти не боясь. Все мои змеи убраны.
— Ты уверен в этом? — спросил Рибо, продолжая сражаться с невидимым врагом.
— Чтоб Аллах наказал меня, если я лгу, и чтоб Пророк лишил блаженства рая. Поди сюда и помоги мне: у меня всего одна рука.
Оба нагнулись. Вставив железную палку в кольцо и употребив большое усилие, так что марабут даже вскрикнул от боли, они приподняли плиту над ходом в подземелье.
Из подземелья им навстречу поднялся столб едкого дыма.
— Дым от пороха! — воскликнул Рибо. — Значит, мина взорвана там? Но это невозможно: как ни прочны своды, они наверняка бы обрушились.
— Неужели моих гостей уже нет в живых? — с опасением спросил Мулей-Хари.
— Увидим, — сказал сержант, нагибаясь над отверстием.
В подземелье царствовала полная темнота. Вероятно, от взрыва погасли и факелы, и ночники. Рибо крикнул во весь голос:
— Эй! Живы вы или умерли? Почти тотчас послышался голос:
— Какой ангел или демон выведет нас из этой могилы?
— Энрике! — воскликнул Рибо.
— Да это сержант из бледа! — весело воскликнул тосканец.
— Все вы живы?
— Я-то жив, а как другие — не знаю. Тут ничего нельзя рассмотреть, да я сам еще не могу прийти в себя; посвети нам, папаша Рибо, и тогда я все скажу тебе.
Между тем Мулей-Хари, вспомнивший, что у него были спрятаны факелы, отыскал один из них в углу куббы и зажег. Рибо осторожно спустился по лесенке.
— Ты жив, и я очень рад, что вижу тебя целым и невредимым, — сказал сержант. — А другие? А, вот Хасси и его слуга!… Здесь Афза… Там граф… Кровь! Должно быть, бедного мадьяра хватило по голове каким-нибудь обломком. Помоги, адвокат.
Адвокат уже подбежал к магнату, у которого все лицо оказалось в крови, еще сочившейся из раны на голове.
— Плохо пришлось бедняге графу, — сказал Рибо. — Надо его вынести отсюда. Помоги.
Они благополучно поднялись по лесенке и вынесли графа к входу в куббу, где их ждал Мулей-Хари.
— Сходи за водой, — приказал ему Рибо, — а мы отправимся за остальными.
Скоро Афза, Ару и Хасси были тоже вынесены на свежий воздух.
Прохладный ночной воздух способен произвести чудеса, даже без помощи других вспомогательных средств.
— Мы живы! Живы! — вырвался крик у мавра, первым пришедшего в себя. — А дочь моя? А сын?
— Успокойся, Хасси, — сказал Рибо. — Звезда Атласа пришла в себя, а граф еще нет.
— Что с графом?
— Довольно серьезная рана на голове.
— Ты сержант из бледа? — воскликнул мавр.
— А ты только теперь узнал меня? Ну, займись теперь своей дочерью, а я осмотрю рану графа. Надеюсь, она не очень серьезная, хотя, надо признаться, теперь совсем некстати.
Мулей-Хари вернулся с лядункой свежей воды. Рибо подозвал свою лошадь, взял из седельной сумки остаток перевязочного материала и нагнулся над графом, между тем как Энрике держал факел.
— Однако досталось ему порядком! Сильный должен был быть удар, чтоб свалить с ног такого силача. Что вы там взорвали, неразумные?
— Заложили мину в подземный ход, — ответил тосканец, — мы были засыпаны и не надеялись выбраться; к несчастью, заряд оказался очень силен: у меня и теперь еще в голове стоит сумбур от этого страшного грохота. Но ты, Рибо, как попал сюда?
— Оставим это пока, — ответил сержант. — Успеем выяснить все после.
Он тщательно обмыл рану, удостоверился, что череп цел, и наложил на голову повязку с таким же искусством, как перед тем на руку марабута.
— Надеюсь, что все обойдется благополучно, хотя раны головы всегда опасны: можно ожидать сильного прилива крови к мозгу, и тогда не видать нашему графу ни его Дуная, ни его Карпат.
— Он еще не приходит в себя. Это меня беспокоит.
— Ты мчишься, как на паровике. Подожди немного.
Рибо взял из сумки пузырек и, разжав магнату зубы, влил ему несколько капель в рот.
Граф открыл глаза и устремил их на сержанта.
— Это вы, Рибо? — воскликнул он.
— Вы удивляетесь, граф, что я здесь?
— Вы приехали арестовать нас?
— Тогда бы я не помогал вам бежать. Но оставим пока объяснения. Как вы себя чувствуете?
— Голова очень тяжела.
— Еще бы! Вам здорово досталось.
— А где Афза?… Где Хасси?
— Вот они идут к нам, — ответил Рибо.
Действительно, молодая женщина приближалась, поддерживаемая отцом.
— О мой бедный господин! — воскликнула она, опускаясь на колени возле графа. — Тебе нехорошо?
— Не путайся, Афза, — ответил мадьяр. — Раз я не умер во время взрыва, так не умру теперь, если
