поясом у него целый арсенал. — Будь моим гостем.
— Здесь мне лучше, среди моих верных спаги, — ответил вахмистр, ответив на приветствие легким кивком головы. — Пленники у тебя в лагере?
— У меня,
— Я желаю видеть их.
— Погоди, господин, ты еще не выплатил мне награды.
—Ах ты, осел! За кого ты меня принимаешь? Раз я обещал, значит, и привез, скотина ты этакая!
Аль-Мадар не обратил внимания на оскорбление. Он с тревогой оглянулся и быстро пересчитал спаги, готовивших ужин.
— Ты устроил мне западню, франджи? — спросил он. — Зачем ты привел с собой столько людей? Разве без них было мало?
— А тебе какое дело, сколько спаги со мной, когда я приехал заплатить за твое предательство? — закричал вахмистр, пуская бедуину клуб дыма в лицо. — Ну, живо, завтра я намереваюсь вернуться в блед. Сколько у тебя пленников?
— Трое: два франджи и мавританка.
— Прикажи привести ее в отдельную палатку: мне надо переговорить с ней.
— Сначала…
— Знаю: сначала награду, старый плут. Бассо, дай сюда чемодан. Сержант направился к дилижансу и вынул старый чемодан из желтой кожи, вероятно, судя по его виду, совершивший по крайней мере одно путешествие в Мексику.
Вахмистр поставил чемодан перед собой, отпер и, вынув большой кошель, перекинул его с руки на руку.
— Ну, считай, старый бродяга! — крикнул он, бросая кошель бедуину. — Только предупреждаю: скажи ты мне, что недостает хоть одного цехина, я велю обрезать тебе уши и отведу в блед, как разбойника.
Золотые монеты трижды прошли между цепкими пальцами хищного сына пустыни.
— Кончил? — спросил вахмистр.
— Кончил, франджи.
— Значит, пленники мои?
— Пошли за ними, когда захочешь.
— Пусть остаются в твоем лагере до утра; после ужина я повидаю их, а девушку вели отвести в отдельную палатку.
— Будет сделано, франджи.
— Но предупреждаю: мои спаги ночью будут следить за твоим лагерем. Кто знает, что может случиться. Теперь давайте ужинать. Бассо, баранина поспела?
— Ждем только вас, вахмистр.
— Бутылки достал?
— Все, какие нашел.
Спаги устроили из одной палатки стол и покрыли его пальмовыми листьями.
Вахмистр, всегда отличавшийся прекрасным аппетитом, первый принялся за ужин. Спаги последовали его примеру, и скоро от барана остались только косточки.
За бараниной последовали консервы и очень соленый сыр, а также фрукты в изобилии.
— Теперь атакуем алжирскую каабу, — сказал вахмистр, указывая на собрание бутылок. — Разрешаю себе роскошь предложить вам бордо и бургундского. Идите в атаку без штыков и ружей.
Спаги не заставили повторять себе приглашение и, саблями отбивая головки бутылок, пили прямо из горлышка.
Бордо, как всякое вино, ввозимое в глубь Алжира, могло поспорить с любым уксусом; но спаги не обращали внимания на подобные пустяки. Вахмистр не отставал от других и только приказал отнести в свое помещение бутылку лучшего бордо, чтобы завершить ею вечер, как в дверях показался аль-Мадар, говоря:
— Девушка в палатке.
Вахмистр встал, сначала побледнев как мертвец, а затем покраснев, как петушиный гребень
— Одна? — спросил он.
— Одна.
—Друзья, доканчивайте бутылки, а потом окружите лагерь бедуинов.
Обтерев ладонями пыль с лица, закрутив усы и сдвинув картуз набекрень, он пыхтя направился за бедуином.
— Прежде проводи меня к мужчинам, — приказал вахмистр. — Что они делают?
— Бесятся, как дикие звери.
— Отчего? Ты с ними нехорошо обращался?
— Нет, даже приказал отнести им ужин, а они запустили им в лицо посланного. Они с ума сошли с тех пор, как я силой увел от них девушку.
— Понимаю, — сказал вахмистр. — В таком случае мне лучше повидаться с ними завтра утром, когда их связанными посадят в дилижанс. Отведи меня к девушке.
Они пошли по лагерю, мимо многочисленных палаток, мимо верблюдов, махари, лошадей и тюков с товарами.
— Девушка связана? — спросил вахмистр.
— Еще бы! Такую гиену я ни за что не взял бы в жены.
— А я — напротив.
— Дело вкуса.
Они подошли к большой палатке, где слабо теплился масляный ночник. Вход сторожили два бедуина.
— Входи, франджи, — сказал с несколько ироничной усмешкой бедуин, — и попробуй обуздать эту молодую гиену.
Вахмистр отпустил сторожевых бедуинов и вошел в палатку один.
Афза стояла привязанная к центральному колу. Увидев входящего, она вздрогнула, и в глазах ее сверкнули ярость и угроза.
— Ты не ждала меня, Афза? — заговорил вахмистр. — Как видишь, и мертвые иногда возвращаются. Твои руки слишком слабы, чтобы убить человека наповал; но я на тебя не сержусь, я сам держал себя как скотина.
Афза смотрела на вахмистра с некоторым удивлением. Он сел на стоявший тут тюк товаров и сказал:
— Поговорим, моя малютка. Прежде всего скажу тебе, что прихожу к тебе не как враг, но как друг…
— Да? — просто спросила Афза. — Что же тебе нужно?
— Несмотря на твой поступок, я не сержусь на тебя и хочу, чтоб ты стала моей женой.
— А если я тебя не люблю?
— А! Ты все еще продолжаешь любить того, другого? И за что ты любишь его?
— Он спас мне жизнь.
— Эка невидаль! Я бы спас тебя не один, а сто раз…
— До сих пор ты еще ничем не доказал своей любви ко мне.
— Клянусь брюхом тюленя! Что же, прикажешь мне сейчас отправиться на поиски какого-нибудь льва в Атласских горах, чтобы убить его у твоих ног? Странные вы люди, мавры.
— Дай мне в таком случае другое доказательство.
— Какое? Скажи…
— Отпусти пленников.
Вахмистр даже подскочил.
— Ты с ума сошла. Разбойники уже принадлежат военному трибуналу. Через две недели никто не вспомнит о них.
Афза страшно побледнела, из груди ее вырвалось глухое рыдание, которое она не смогла сдержать
— Они виноваты в неповиновении начальству и бегстве; военный трибунал не нежничает с
