— Капитан, — спросил его штурман, — вы можете определить, где мы находимся?
— Э… — протянул капитан, — здесь ли, там ли — не все ли равно.
— Может быть, наше положение и не так уж безвыходно, как мы думаем. Еще немного энергии и усилий, и мы выберемся отсюда.
Капитан вопросительно посмотрел на старого моряка, а тот продолжал еще более спокойным тоном:
— Я хочу только знать, как далеко мы находимся от порта Дорей?
— От Дорея? — переспросил капитан, и по его губам проскользнула улыбка.
— Да. Ведь если мы попадем в порт, пробраться на Тимор нам ничего уже не будет стоить. Вы сами знаете, что туда приплывают не только ловцы трепанга, китайцы и малайцы, но и голландцы; мы найдем там и друзей и соотечественников.
— Да, конечно.
— И я думаю, что мы не так далеко от порта, чтобы не суметь пробиться к нему.
— Ты прав, старина. Но Дорей находится на юго-западной оконечности Новой Гвинеи. Чтобы добраться туда, нам придется пересечь громадные лесные массивы, населенные дикарями. Но твоя мысль заставила меня подумать о другом…
— О чем, капитан?
— Ты знаешь реку Дорга6 на юго-западе острова, самую большую реку в этих краях? Нужно пробраться к ней; там мы построим плот или выдолбим лодку в стволе дерева и спустимся на ней к морю. А выбравшись в море, мы направимся к островам Ару — его тоже посещают моряки. Дорога, по-моему, находится не больше чем в пятидесяти или шестидесяти милях отсюда; за шесть дней мы дойдем до нее.
— Чудесная мысль! — вскричал Ван-Горн, радуясь тому, что к капитану возвращается его обычная энергия.
— Дядя, может быть, нам лучше держаться берега моря, чтобы не углубляться снова в лес; ведь там так трудно идти, — предложил Ханс.
— Это увеличит расстояние в три или четыре раза. Южный берег острова весь изрезан глубокими бухтами и заливами. Вместо шести или семи дней нам понадобится целый месяц, чтобы дойти до реки.
— Это невозможно, ведь у нас нет никаких припасов, — прибавил Ван-Горн.
— Относительно еды беспокоиться нечего. Мы не двинемся в путь, пока у нас не будет нужных запасов. На дичь в лесу не приходится рассчитывать: ее, по-моему, в этих краях немного.
— Да, здесь можно найти только плоды, вкусные, но малопитательные, — согласился с капитаном Ван- Горн.
— Откуда же ты возьмешь припасы, о которых только что говорил? — спросил Корнелиус.
— Мне думается, что мы возьмем с собой в дорогу бисквиты на несколько дней, и такие вкусные, каких вы еще не едали.
— Не рассчитываешь ли ты встретить в этом лесу хорошую булочную или амбар, доверху полный мукой? — иронизировал Корнелиус, думая, что капитан сам посмеивается над ним.
— Ни на то ни на другое я не рассчитываю, а бисквиты у нас будут, и вкусные, и в большом количестве. Не правда ли, Горн? — хитро подмигнул капитан Ван-Горну.
Старый штурман подхватил шутливый тон капитана:
— Да, и не позже чем через час… Капитан и я — мы будем мельниками, а вам и Лю-Хангу придется взять на себя роль булочников.
— Хотел бы я видеть это чудо, — возмутился Корнелиус.
— Терпение, друзья мои, терпение. Вы увидите это чудо, не будь я капитан Ван-Сталь. Но прежде всего нужно найти место, где можно было бы раскинуть лагерь, не опасаясь нашествия дикарей. Уйдем подальше от реки в глубь леса.
Благоразумие действительно требовало того, чтобы они ушли от места, где каждую минуту могли снова появиться пираты; а если бы это случилось, то появились бы их и враги, жившие, наверно, где-нибудь вблизи.
Захватив остатки черепахового мяса, отряд опять углубился в лес и направился на запад. Маленькая буссоль, и на этот раз не забытая капитаном при высадке, помогла им не терять направления, когда сплошные стены зарослей заставляли их делать глубокие обходы.
Корнелиус и Ханс, как опытные охотники, привыкшие к лесным дебрям, снова шли впереди отряда. При каждом удобном случае они прорывались в чащу зарослей и высматривали дичь, которая могла вспорхнуть из-за зелени. Но все их расчеты не оправдались.
Но птиц тут было множество, и каких восхитительных птиц! Иногда среди зелени показывался
Но четвероногих в этом лесу им не довелось встретить ни разу, хотя, по утверждению капитана и Ван- Горна, звери тут водились, правда не в большом количестве.
Часа в три дня, когда весь отряд проходил по долине, где лес не был уж так густ, они повстречали нечто такое, что привлекло их внимание. Они очутились у большого дерева, с ветвей которого свисали, держась лапками, головой к земле, безобразные птицы с густо коричневым, в желтых отсветах оперением; птицы эти были величиной с курицу. Они облепили все дерево, как бахрома, свисая со всех его ветвей. Их было не меньше двухсот. Они тщательно обернули свои туловища крыльями и висели совершенно неподвижно.
— Что это за птицы? — спросил Ханс, останавливаясь перед деревом в полном недоумении.
—
— Но почему они висят так нелепо, свесив голову вниз?
— Это дерево — вид смоковницы, его плодами питаются летучие мыши. Поев, они засыпают в таком неудобном положении тут же, на месте своего обеда. Им стоит только отпустить свои когти, чтобы очутиться в воздухе и улететь — потому они и висят в таком положении.
— Какие ужасные животные! Они причиняют, вероятно, большой вред людям?
— Нет, как раз наоборот: они оказывают большую услугу человеку, уничтожая множество вредных насекомых, например, москитов и других сосущих кровь.
— Но как они безобразно отталкивающи! Понятно, что столько людей их не любит и боится.
— Конечно. В этих уродливых существах есть что-то странное, мрачное. У многих они вызывают отвращение, которое происходит, скорее всего, от предрассудков. Ненависть к летучим мышам доходит до того, что их не только убивают, но убив, распластанных прибивают гвоздями к двери дома. Какая несправедливость к существам, которые не только не вредят, но даже помогают человеку! Но мы теряем время. Вперед!
Маленький отряд двинулся дальше. Тут же на пути юноши срывали сочные плоды и, не останавливаясь, на ходу утоляли ими жажду.
Через некоторое время перед ними показалась поляна.
Проходя по опушке поляны, капитан остановился вдруг перед деревом, в котором на первый взгляд не было ничего примечательного. Оно не было очень высоким — всего пять или шесть метров в высоту, метра полтора в окружности; его верхушка была покрыта шапкой очень длинных листьев, достигающих нескольких метров; эти листья не поднимались кверху, а косо падали вниз.
— Вот и хлеб, — сказал капитан.
Юноши уже забыли обещание капитана стать мельником, они это считали шуткой. Теперь они остановились у неказистого дерева, с недоумением разглядывая его.
