– Конечно, – Андрей Вячеславович опустил голову и задумался. – А себе бы я посоветовал подготовиться к командировке в Грозный…
– Зачем?
– Чтобы освободить Джамбулата и арестовать Гилани Гирмасолатовича.
– Я думаю, ФСБ с этим справится самостоятельно…
– Вы правильно заметили, что вы совершенно не знаете Чечню. И не знаете современной обстановки там. Если президент Чечни пожелает прикрыть своего друга, он его прикроет, и никакие силы ФСБ не в состоянии будут его оттуда вытащить даже под угрозой новой войны. А потом Гилани Гирмасолатович по другим документам выедет за границу и будет спокойно жить там, вне досягаемости рук ФСБ…
– А спецназ ГРУ?
– А спецназ ГРУ не повязан никакими вертикальными и горизонтальными связями с местными органами ФСБ и МВД, никого из них ввязывать в ситуацию и даже информировать не будет, зато втихомолку, никого не предупреждая, в состоянии произвести захват и только потом поставить перед свершившимся фактом соответствующие органы. Когда Гилани Гирмасолатович уже будет мерить шагами камеру в СИЗО.
– Здесь вы, возможно, правы… Официальные и санкционированные действия в нашей ситуации не сработают. Но это вопрос не моей компетенции. Я даже своему руководству докладывать пока не буду. Дождемся приезда сотрудника из Москвы…
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Поговорив с сыном, Джамбулат Гарсиев просто места себе не находил. Ему хотелось что-то немедленно делать, куда-то идти, но многолетняя привычка контролировать себя и свои поступки легко смогла обуздать желания, и, посмотрев со стороны, никто не сказал бы, что Джамбулат волнуется. И самое большее, что он себе позволил, это неспешная прогулка в магазин за продуктами. Он и в магазине, казалось, не торопился, хотя долго думал, что ему необходимо купить. Тело не трудно было заставить подчиниться разуму, но вот заставить себя не думать о недавнем разговоре, не думать о сыне – это было невозможно.
Уже возвращаясь домой, Джамбулат издали увидел машину, похожую на автомобиль Гилани Гирмасолатовича, но она выехала с соседней улицы, где дома стояли побогаче, более добротные, за высокими заборами, там такая машина была вполне уместной. Предстояло решить, сейчас же звонить Гилани Гирмасолатовичу или еще потянуть время. В принципе, необходимости в затяжке времени у Джамбулата и не было. Что сразу сказать, а что потом – в этом проблемы не стояло. Единственно, говорить человеку неприятные вещи всегда и самому неприятно, но делать это все равно придется. И он вытащил трубку, но тут же вспомнил, что зря дал обещание позвонить в любое время дня и ночи. Свой номер Гилани Гирмасолатович ему сообщить забыл. От растерянности Джамбулат в первую секунду даже шаги замедлил, а потом и вовсе остановился в задумчивости. Списать на забывчивость Гилани Гирмасолатовича такой важный для него факт было сложно. Следовало с кем-то посоветоваться, но номеров сотовых телефонов тех, кто мог бы дать такой совет, он не помнил. В памяти трубки было только два номера. Таймасхан мог и не знать, но Хамзат знать должен был. Зря, что ли, у него два высших образования…
Двинувшись дальше, Джамбулат на ходу нажал клавишу вызова. Хамзат ответил быстро. Внимательно выслушал сообщение Гарсиева-старшего и даже языком зацокал:
– Очень мне это не нравится. Гилани Гирмасолатович не тот человек, который забывает важные вещи…
– Что здесь может быть? Может он эту трубку, которую сам мне привез, прослушивать?
– Есть такая хитрость… Если сделать дубликат sim-карты, вторая трубка слышит все, как и первая. Такие дубликаты многие сейчас делают… Заказать не долго, изготовят еще быстрее. Может быть, у Гилани Гирмасолатовича уже была такая трубка, и он сейчас нас слышит… Вы где сейчас?
– Домой иду. Из магазина…
– Не ходите, эмир. Там может быть засада. Уходите подальше, смените sim-карту и позвоните нам. Вместе решим, что делать.
– Что Гилани сможет? Он – никто…
– Рядом с вами – да… Но он близок к власти, он сам – часть власти, и потому будет делать то, что посчитает нужным. И тогда он сможет нас заставить… Это метод из его арсенала. Не получилось уговорами, попробует силой. Но я ему этого не советую. Слышишь, Гилани… Если поднимешь руку на эмира, ты покойник… Я тебе обещаю это. А Таймасхан обещает поочередно из каждого пистолета выпустить тебе в каждый глаз по обойме… Эмир, не ходите домой…
– Я позвоню позже, – сказал Джамбулат, остановившись. – Я решу сам, как мне поступить. Привет Таймасхану, пусть не беспокоится, бывали положения и хуже нынешнего…
Он отключился от разговора и небрежно, неторопливо осмотрелся. И даже взгляд его, если со стороны посмотреть, был рассеянным и невнимательным. Но сам эмир знал, что глаз сохранил прежнюю цепкость и внимательно ощупывает все, что видит.
Сразу за углом была его улица, до дома было не больше сорока шагов. Ничего подозрительного вокруг не было видно. Никаких посторонних машин. Только у одного из дальних домов стоит, почти прижавшись к воротам, старенький УАЗик. Но он стоит так с тех пор, как Джамбулат вернулся домой. Кажется, даже колеса спущены. И угрозы от УАЗика не исходило.
Конечно, в такой ситуации хорошо бы иметь оружие. Просто необходимо иметь оружие, потому что не в привычках Джамбулата становиться жертвой. Но оружие дома в тайнике. И документы тоже дома. А без документов в нынешней Чечне никуда не сунешься. Без документов даже sim-карту новую в трубку не поставить…
Надо рисковать…
Надо идти домой…
Не тот человек Джамбулат Гарсиев, которого можно испугать. Если не рискнет, сам к себе уважение потеряет, а это, может быть, хуже, чем потерять уважение других. На других наплевать можно, а вот если себя уважать перестанешь, совсем никчемушным человечком будешь всю оставшуюся жизнь.
Калитка оставалась, кажется, в том же положении, что оставил ее Джамбулат, когда уходил. Он повернул ручку, чуть-чуть задержался прежде, чем шагнуть во двор, но успел оценить ситуацию. Нет, во дворе ничего подозрительного. Джамбулат вошел, пересек двор по дорожке, выложенной не тротуарной плиткой, как все выкладывают сейчас, а простым красным кирпичом. Когда Джамбулат делал эту дорожку своими руками, о тротуарной плитке еще не слышали.
Крыльцо заскрипело под его шагами, несмотря на то, что ступать он старался легко. И в это время откуда-то с улицы послышался шум двигателя машины. Для их тихой окраинной улицы города она ехала слишком быстро.
Джамбулат поставил на крыльцо пластиковый пакет с продуктами из магазина, а сам, уже не таясь, быстро двинулся к ящику с газовыми баллонами. Он успел открыть дверцу, сунуть руку за левый баллон и вытащить кирпич, прикрывающий тайник, и уже собирался было сунуть руку и нащупать рукоятку пистолета, когда почувствовал, что в шею ему уперся автоматный ствол. Спроси кто-то сейчас у Джамбулата, как он определил, что это именно ствол автомата, а не пистолета и не винтовки, он только плечами бы пожал. Но отчетливо осознал, что это был автомат. И подошел человек с автоматом неслышно, аккуратно. Вывод был прост – против него работают более опытные люди, чем те двое, что сопровождали Гилани Гирмасолатовича. С ними он рассчитывал справиться, может быть, и голыми руками. Но здесь расклад сил уже совсем иной, количество противников даже неизвестно.
– Подожди, я газ закрою, – сказал Джамбулат, не оборачиваясь. – Вы же, как я понимаю, меня увезете. Газ закрыть нужно…
– Закрывай, закрывай, – сказал кто-то спокойным, уверенным в собственной силе голосом и сделал назад два шага.
Но ствол автомата смотрел Джамбулату в спину. Не оборачиваясь, он чувствовал это…
Словно все вернулось, словно не было этих долгих и мучительных семи лет несвободы… И Джамбулат вдруг почувствовал себя прежним, сильным и уверенным в себе эмиром, за которым стоят хорошо подготовленные бойцы его джамаата. И от этого чувства пришла уверенность в себе, уверенность, что из любой ситуации можно будет найти выход.
