раздался только через пять секунд. Значит, высота примерно с пятиэтажный дом, если не больше. Но веревки нет, чтобы туда спуститься, и вообще есть ли смысл спускаться, когда неизвестно, куда шахта ведет.
– Чего там шумите? – раздался сверху голос.
Значит, еще и часового оставили. Хорошо, что мы не начали громко обсуждать варианты побега. Валерка усердно разминал руки, это я в темноте по звукам ощущал. Его, видимо, стянули сильнее, и кровь в руках застыла. Вообще, в полной темноте оставаться было весьма неприятно. Ночью в лесу или в горах или даже в комнате с закрытыми дверями, но хотя бы с маленькой щелью в окне полной темноты никогда не бывает. Я слышал, что в полной темноте ни одно животное и ни одна птица не видит. Ни кошка, ни сова. Им нужно хотя бы минимум подсветки, хотя бы звезды над головой, и тогда они видят все. А в полной темноте человек и кошка равны, одинаково не видят. Здесь могут видеть только те существа, которые вместо глаз имеют локаторы. Например, летучие мыши. Настоящие летучие мыши, а не из спецназа ГРУ. Но бойцы спецназа ГРУ компенсируют это памятью. И я отлично помнил, как нас опускали в клети в эту шахту. При необходимости я легко найду на ощупь ту толстую веревку, которая держит клеть, и поднимусь на ней до уровня выхода. Думаю, что сумею раскачаться и прыгнуть на площадку с забором и калиткой. Главное, за забор ухватиться. Там можно подтянуться и идти – пусть и не на все четыре стороны, а только в одну, но в той одной стороне можно и засаду устроить, чтобы вооружиться, и с оружием в руках создать себе возможность выхода как раз на те пресловутые четыре стороны. Конечно, делать это следует вскоре после опускания, а никак не после отдыха, когда уже потеряется пространственная ориентация и не будешь точно помнить, где находятся проход и забор. Прыгнешь не туда, а на стене уцепиться будет не за что. Если гильза летела пять секунд, ты долетишь быстрее, поскольку весишь больше гильзы, а скорость падения составляется из собственной массы и ускорения свободного падения.
Но пока даже такой вариант для нас неосуществим, поскольку наверху оставили часового. Должно быть, Имран опасается «летучих мышей» и не верит в то, что мы раскисли. Может не верить. Мы же не лицедеи, чтобы натурально изображать дохляков. Могло не получиться.
– Эй, там, – крикнул сверху часовой. – Курить хотите?
– Спасибо, мы не курим, – вежливо ответил Валерка.
А мне вдруг пришла в голову мысль, и я стал просчитывать ее в деталях. Пока один, без напарника – потом можно будет и вдвоем просчитать. Мысль была простая и незамысловатая. То есть эта же самая мысль пришла мне в голову и раньше, но тогда меня остановило присутствие часового. Теперь оно могло только помочь…
Я все продумал, все просчитал, руки дополнительно растер, и требовалось только утвердить дело на «военном совете» с Валеркой. Но по тихому шепоту и по движению воздуха я понял, что он молится и крестится. Пришлось ждать. Валерка не любил, когда прерывают его молитву, и я относился к этому с уважением. Но и молитва не бывает бесконечной. Наконец Валерка громко вздохнул и переменил, как я понял, позу.
– О чем молился? – спросил я.
– Просил Господа подать мне мысль о возможности спасения.
– Он прислал эту мысль. Тебе через меня…
– Выкладывай на стол, раз не твое.
Я коротко выложил. Все получалось очень четко.
– Работаем… – согласился Валерка. – Кстати, я у охранника гранату украл. «Ф-1»…
– Я видел, – сказал я. – Но сейчас она нам ни к чему.
Я поднял руки и нащупал крестовину, где четыре конца веревки были привязаны к одному, пятому. На этой крестовине держалась вся клеть.
– Я пошел, – сказал я просто.
– С Богом… – напутствовал меня Валерка.
В физической подготовке я мог бы дать фору многим. Всегда любил спорт и многими видами занимался, хотя преимущество всегда отдавал лыжам. Там я регулярно добивался результата. Другие виды большого удовлетворения в плане побед не приносили, но общее развитие все же давали. И мышечная система у меня была развита хорошо. При этом я не понимал, что такое жир на теле. А тренировочные занятия в спецназе ГРУ дали много специфических навыков, необходимых как раз для выполнения моей задачи. Следовательно, я вполне мог надеяться, что с задачей справлюсь, хотя и понимал всю ее сложность.
Я легко перебирал веревку руками. Торопился, потому что любая затяжка времени была дополнительной нагрузкой на руки, которыми мне и приходилось работать. И трудно было цепляться за веревку ногами, как это делается обычно, чтобы зажать ее между стопами. Такой способ дает возможность отдохнуть рукам, но у меня такой возможности не было. Сама клеть оказалась слишком тяжелой, чтобы веревка могла прогибаться под нажимом ног, да еще Валерка весил больше семидесяти килограммов. И потому приходилось надеяться в основном на одну силу рук. В принципе это я просчитал заранее и расстроился не сильно. Хотя отдохнуть рукам тоже хотелось.
Клеть опустили не слишком глубоко, и силы одних только рук мне должно было хватить. И время я рассчитал вместе с Валеркой. И потому вел мысленный счет. Этот счет помогал мне не думать об усталости и величине нагрузки, выпадающей на пальцы. Бицепсы помогали подтягиваться и не собирались отказываться от работы. И только пальцы беспокоили, потому что они быстро начинали неметь и терять чувствительность. Иногда казалось, что я даже не держу веревку, хотя в действительности вцеплялся в нее чуть не в судорогах. Но я поднимался и успевал вовремя перехватывать веревку руками. А в нужный момент, когда я согласно расчетам должен был выйти на уровень прохода, я еще, в дополнение к счету, должен был подать сигнал, ударив ногой по веревке три раза. Вибрация передастся на клеть, тогда Валерка начнет разговор с часовым, и я по голосу даже в полной темноте смогу определить, где он находится и куда мне необходимо прыгать.
Я перебирал руками, подтягивался и полз выше и выше. Но в один прекрасный момент вдруг оказалось, что мне руку протянуть уже некуда. Я не сразу понял, что мне мешало. И только потом, обвив веревку ногами и удерживая себя одной рукой, я сумел ощупать препятствие. И настроение сразу упало. Бандиты оказались не такими простыми. На веревке был большой узел, поверх которого крепился тяжеленный деревянный щит, не позволяющий мне подняться выше…
До уровня прохода я, согласно собственным прикидкам, не добрался около полуметра. Из-под щита невозможно было прыгнуть даже так, чтобы уцепиться за нижнюю перекладину заборчика. Да и раскачаться он не позволит. Понять это было несложно.
Побег не удался…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Командир роты, хотя внешне не выглядел растерянным, в действительности был растерян. Он чуть замедленно, то ли в раздумье, то ли в нерешительности, переключил переговорное устройство в режим передачи.
– Я – Центр. Четвертый, Шестой, ко мне! Срочно! Маленькое совещание. Я в задних рядах. Солдатам продолжать поиск. Не отвлекаться.
Капитан жестом показал паре солдат, так и стоящих с развешанными в виде защитного экрана бушлатами, что они свободны и команда о продолжении поиска относится к ним напрямую. Солдаты не просто ушли, а тут же перешли в лежачее положение и поползли догонять товарищей по взводу. А сам Андрей вдруг понял, что остался один на один не просто с трупом, а с растерзанным странным и страшным зверем телом. И пусть это бандит, который вел прошлым утром бой против спецназовцев, – это мало что меняло. Однако видеть даже бандита в таком виде все равно было неприятно. И постоянно хотелось
