Так следаки обязаны думать… И будут искать что-то со стороны, не местное – важное, веское, что привело сюда не какого-нибудь бомжа или наркомана, желающего быстро подработать в сельской местности, а профессионального ликвидатора Призрака. Но и местные следы попутно искать тоже, скорее всего, будут, хотя и с меньшим рвением. Они не захотят упустить ни одной возможной нити. Будут искать организатора, при этом зная, кто совершил убийство, но едва ли смогут что-то конкретное предпринять, чтобы Призрака поймать. Не сумеют ничего предпринять в первую очередь потому, что уверены в естественном поведении последнего. А какое поведение в данном случае естественно? А вполне естественным и чуть ли не обязательным должно рассматриваться скорейшее бегство отсюда сразу после завершения дела. Невозможно предположить, чтобы убийца остался на месте преступления. Это ни в какие рамки не укладывается. Объявят, естественно, на всех дорогах операцию «Перехват», будут проверять выборочно машины, вокзалы и автовокзалы. Без особой, впрочем, надежды на успех, потому что при проведении операции «Перехват» обычно ловят кучу посторонних – кого с оружием, кого с наркотой, но никогда того, кого ищут. А любой, кто не паникует, предпочтет отлежаться где-то рядом… Может быть, это как раз и есть одна из тех причин, что заставила Вадима Александровича остаться. Только одна, а есть и другие. Веские, осознанные… И первая в их ряду – незавершение дела в полном объеме… Незавершение дела – есть признак непрофессионализма и минус в репутации. Профессионал обязан дело завершить. Только ради этого, ради собственного имиджа не грех стать карикатурно заядлым грибником…
Дело началось, и дело пошло… Но не совсем так, как хотелось… Сильное сомнение вызывает одно, но существенное: с какой стати такие большие силы брошены на расследование? Вадим Александрович отдавал себе ясный отчет, что Призрак вовсе не Ильич Рамирес, и на него не может быть развернута массированная охота спецслужбами страны. Тем более здесь, в России, где он раньше и не «наследил», и только впервые так вот, по мелочи, можно сказать, «засветился». Причем «засветился» чуть не умышленно, с издевкой… Но и «засветился»-то потому лишь, что не ожидал здесь никакой реальной опасности… Расслабился… Это для профессионала непростительно, и Вадим Александрович сам прекрасно понимал это… Однако такой прокол заставил его насторожиться и отнестись строже в первую очередь к себе. Значит, впредь он будет соблюдать повышенную осторожность…
Но не об этом сейчас думать необходимо. Вадим Александрович знал отлично, что никто не может работать без ошибок, потому что невозможно просчитать каждую случайность. Все самые мощные компьютеры страны загрузи на полные обороты, и все равно вероятность ошибки исключить будет нельзя, поскольку ни один компьютер не сможет предсказать вероятность чихания проходящего мимо мужчины, а это чихание в итоге может заставить одного вздрогнуть, другого выстрелить… И теория случайных чисел Неймана может помочь только в лотерее, но никак не при просчете стопроцентно верных вариантов поведения. Стопроцентно просчитанная операция – это то же самое, что горько-зеленый звук… Не бывает такого… И потому самыми верными и красивыми получаются те операции, которые проводятся импровизированно. Нет, конечно, первоначально тоже рассматриваются разные варианты, но ни один из вариантов не должен закрепощать линию поведения. Работать от ситуации всегда вернее, и Вадим Александрович, как правило, старался работать именно так, но предварительно, естественно, собирал всю возможную информацию. Сейчас он сам информацию почти не собирал, если не считать двух вечеров рассматривания места будущего действия в бинокль, бесед с местными пьяницами, и рекогносцировочной прогулки вдоль забора. Ему эту информацию предоставили. И получился дополнительный прокол, который он к тому же не может, просто не в состоянии самостоятельно ликвидировать…
У директора в гостях должно было быть шесть человек. А было только двое…
И теперь предстояло искать оставшихся четверых, и нет данных, где их можно искать…
В десять ноль-ноль дополнительные сведения будут получены от Олега Лавренева, и тогда уже можно будет прикинуть, что предпринять.
Олег Лавренев, подполковник Лавренев, когда-то старший лейтенант, потом капитан, потом майор Лавренев – все это прохождение по службе было совершено на глазах Вадима Александровича, тогда как сам Вадим Александрович за это время прошел путь только от лейтенанта до старшего лейтенанта, на которого уже было послано представление на получение капитанского звания, но этого звания получить он не успел. Рассчитывал вернуться и получить, но вернулся уже в возрасте, когда капитанские погоны носить попросту стыдно. И потому, наверное, не пришел за ними на Хорошевку и вообще не объявил о своем возвращении. Призраком вернулся… Именно призраком и признал его Олег, встретив на улице и узнав, несмотря на такое количество прошедших лет.
Олег был хорошим офицером и грамотным командиром. И с другими офицерами, даже с не дошедшими до него званием и должностью, естественно, и возрастом, держался по-дружески. Не со всеми, конечно, но с Вадимом Александровичем, по крайней мере, именно так, несмотря на десять с половиной лет разницы. Сейчас, будучи в отставке, тем более старался эту разницу не замечать. И потому встреча прошла легко. Олег писал когда-то на Вадима Александровича служебные характеристики, едва ли зная, куда отправляет его служить, Олег, наверное, подписывал и другие документы, грубо говоря, запасные, по которым Варягова увольняли из армии, но он знал, что это за документы, и при этом не знал, куда отправляет своего подчиненного. Дважды Варягов возвращался в часть на короткое время. Однажды даже на полгода, причем не в Советский Союз, а почти сразу в Афган, где тогда батальон находился, и после получения нового задания, оставив товарищей там же, в Афгане, старший лейтенант Варягов, готовый уже стать капитаном, уехал из батальона в последний раз…
Лавренев знал, что такое служба в военной разведке, и потому, даже будучи комбатом спецназа, не знал, чем занимаются другие подразделения, и не рвался узнать. Разведка есть разведка. Чем меньше будешь знать, тем спокойнее будешь спать. Это понятие стало составной частью крови разведчика. И, встретившись даже через много лет, не стал интересоваться, где эти годы пропадал Вадим Александрович. Просто выпили сначала за тех, кто уже никогда не вернется, потом за тех, кого помнили и знали, что они еще живы. То есть Вадим Александрович помнил их, а Олег знал, что они живы, потому что информация о сослуживцах у Варягова отсутствовала в течение всех лет отсутствия на родине.
С разговора об одном из старых товарищей все и началось.
– Очень он нужен… Причем нужен срочно… И не могу найти, – посетовал Олег. – Дело для него есть, и замены ему не вижу…
– Чем он в последнее время занимался? – просто так, почти без интереса, может быть, чтобы подсказку для направления поиска дать, спросил Вадим Александрович.
– Выполнял, скажем так, конфиденциальные поручения… Когда кому-то следовало утрясти трудный в решении вопрос… Он без проблем утрясал…
Вадим Александрович без труда понял, о чем речь.
– Сложный вопрос возник?
– Сложный… Разговорами решить не удалось…
Чувствуя себя не при деле, Вадим Александрович сам вполне серьезно предложил:
– Смогу, наверное, помочь. Временем располагаю.
Это состояние было давно знакомо ему, и он всегда боялся этого состояния. Грубо говоря, волк, когда попадает в овчарню, сначала убивает одну овцу, которой ему хватит надолго. Но возбуждается от запаха крови, не может удержаться и убивает остальных. Однако уносит только первую… Привычка к убийству, возбуждение от запаха крови – ощущение страшное и время от времени приходит ко всякому, чья работа такая – убивать. И только когда сам ощущаешь, что волчьи инстинкты необходимо перебарывать в себе, можешь остановиться. Находясь без работы уже долгое время, Вадим Александрович сам не хотел себе признаваться, что без работы скучает. И потому предложил. Предложил и сам себя тут же внутренне одернул, но слово вылетело, и обратно его брать было нельзя.
– Уверен?
– Я – профессионал, – без гордости, спокойно, даже с легким вздохом сказал Вадим Александрович. – В чем суть вопроса?
– Ты в Чечне не воевал? Или вообще на Северном Кавказе…
– Я только недавно из-за границы вернулся. Долго в России не был… Много лет… Но что на Северном Кавказе творилось – понаслышке знаю… Конечно, чужие средства информации чужую точку зрения дают. Но представить, если ситуацию знаешь, можно…
– Тогда тебе объяснять надо… Трудно представить… Даже по нашим средствам информации… Наши
