сравнимый опыт, а потом вытаскивают оттуда с условием, что офицер соглашается перейти на службу в сектор «L». Слышал я, что в отдельных случаях ситуации специально подстраиваются так, чтобы загнать нужного человека в безвыходное положение, и тогда он соглашается не раздумывая.
– А если без предисловий? – поторопил меня Лукьянов, хотя, как мне показалось, он уже понял. Да и трудно было не понять – хотя бы по литере-названию сектора.
– Если без предисловий, то Крутояров опытный и хорошо обученный ликвидатор, – сказал Василий Лукич. – Я и себе не пожелал бы, и своим знакомым не рекомендую встречаться с таким на узкой тропе.
– Напугали, – показал свое хладнокровие генерал. – А что за стиль «машина для убийства»? Не слышал про такой…
– Вопрос к специалисту, – Василий Лукич кивнул в мою сторону.
– Ничего особенного, хотя чрезвычайно опасно, – объяснил я. – Обычный рукопашный бой постоянно отрабатывается. Офицер спецназа – не только спецназа ГРУ, но и любого иного – всегда имеет возможность находиться в хорошей физической форме. А человек, работающий, скажем, где-то за границей на нелегальном положении или в каких-то еще сложных условиях, такой возможности не имеет. Потому специально для этих людей создана система рукопашного боя «машина для убийства». Основу ее составляет базовая подготовка. И не так, как у нас, не два часа «рукопашки» в день, а сразу по четыре-шесть часов. До автоматизма отрабатываются не способности вести схватку, а отдельные ударные движения. До автоматизма и совершенства. В основном это относится к ударам по нервным узлам или болевым точкам. Спортсмен-единоборец, в течение нескольких лет оттачивающий свои дары, в состоянии хорошо ударить и после выхода на пенсию. Человек, обученный по системе «машина для убийства», тренируется до такой степени, что может нанести лишь несколько ударов, но в любое время, даже только проснувшись и в темноте. Драться он не умеет, но его этому и не обучают, тем более что, если офицер пришел служить в сектор «L» из спецназа ГРУ, он уже имеет базовую боевую подготовку. Однако даже в период полной растренированности бывает все еще способен для нанесения одного или нескольких ударов, которые в критической ситуации могут оказаться решающими. Это не обязательно убийственные удары, хотя могут быть и такими. Главное, что они лишают противника на какое-то время возможности сопротивляться. Этими ударами «машина для убийства» владеет в совершенстве и наносит их, выбрав момент, когда противник не ждет атаки. Грубо говоря, атака в момент собственного плача или собственной мольбы о пощаде.
– В принципе, все понятно. Если быть внимательным и иметь собственный навык «рукопашки», никакая «машина для убийства» не страшна, – сделал вывод старший лейтенант Сережа.
– Однако помимо этого опыта, – заметил я, – Крутояров обладает и другим. Он прошел хорошую школу и обладает отработанной интуицией, которая, к примеру, позволила ему поймать всего-то несколько плотных взглядов бойцов Комитета – и этого ему хватило для того, чтобы начать действовать раньше, чем они с ним сблизились. Это уже уровень подготовки.
– Согласен, – сказал Лукьянов. – Тем не менее я далек от мысли обвинить своих бойцов в неосторожности…
– Мы были предельно осторожны, – категорично заявил капитан Сафронов. – Но он все-таки почувствовал засаду и сумел правильно среагировать. Кто мог предположить, что мы встретимся с таким профессионалом… Сразу соглашусь, что ожидать такой встречи следует всегда, но мы воспитаны на противостоянии обычным бандитам, а не прошедшим хорошую школу офицерам. Недооценка противника – в этом наша беда. А следить за ним взглядом было необходимо…
– Согласен, – опять сказал генерал. – Но прошу всех учесть этот урок на будущее.
– В таких ситуациях, – я не учил, а просто давал совет, как давал бы его своим солдатам, – смотреть на человека следует с улыбкой в глазах. Словно бы он смешит вас. Может быть, даже с улыбкой на лице. Не грех и телефонную трубку к уху поднести и делать вид, что разговариваете. А вы шли, насколько я знаю, без маскировки, как танковый батальон на прорыве линии фронта.
Сафронов только вздохнул, но не возразил мне, тем более что я говорил без нравоучительности, вполне мирным тоном.
– Но ситуация сейчас возникла такая, что мы не знаем, где искать Крутоярова, – вздохнул и генерал. – Я пошел даже на то, чтобы спросить самого Абдуллаева. На мой вопрос он только ухмыльнулся и пообещал, что мы сможем найти его только в том случае, если он сам на нас выйдет. И добавил, что это весьма возможный вариант. Думаю, что мы можем отнестись к мнению Магомеда Гасановича всерьез, потому что он не пугал нас, а только предупреждал. Но, повторю еще раз, это только предисловие. Теперь, что касается основной причины срочного вызова. Василий Лукич, докладывай…
Майор прокашлялся, прочищая горло.
– Гайдаров получил какое-то сообщение. Это мы так предполагаем. Сообщение по электронной почте было действительно получено, довольно большое по объему. Если выводить на принтере обычным десятым кеглем, получится страницы полторы. Электронную почту мы у него вскрыли, но прочитать сообщение не смогли – оно зашифровано. В настоящее время старший лейтенант Воскобойников вместо того, чтобы отправиться отдыхать, поехал в подмосковный дешифровальный центр. Руководство дало добро на привлечение к нашей работе своих специалистов. Анатолий Васильевич уже звонил, сказал, что дешифровальщики определили шифр как самодельный и достаточно простой, сложность на уровне программиста-любителя. Большой компьютер справится с таким за час. Прошло уже сорок минут, еще через двадцать будем знать результат. Но наши выводы о том, что сообщение касается вас, основываются пока только на телефонном звонке самого Гайдарова своему помощнику – Хасбулату. Дибар приказал послать кого-нибудь к Николишиной. Все равно кого, но сообразительного парня. Пусть этот человек сидит там. Потом по команде самого Хасбулата пусть позвонит Селиванову. Назваться нужно будет Джалалом и посмотреть, что это за Селиванов такой. Просто пронюхать, что за парень. При этом у «Джалала» должна быть включена в кармане трубка с набранным номером самого Гайдарова. Лучше, если этот человек будет из тех, кто уже контактировал с Гайдаровым. Сам Хасбулат пусть ждет в машине около подъезда. Пока гости будут спускаться после разговора с седьмого этажа, Гайдаров примет решение и сообщит Хасбулату. Если что-то в разговоре ему не понравится или покажется подозрительным, гостей необходимо будет расстрелять. Хасбулат предложил послать Газали. Тот и с Гайдаровым контактировал, и вообще человек пронырливый и опытный. Он ментов за километр чует. Гайдаров согласился.
– Хорошо, что мы не менты, а то нас за километр от дома уже расстреляли бы, – сказал я. – Значит, мне ждать звонка… Гайдаров не сказал, какой номер нужно будет набрать на трубке, мобильный или городской?
– Не сказал.
– Если наберет мобильный, будем иметь и его номер, – констатировал я. – Это легче. Что будем делать с Газали?
– Нужно поговорить с ним, – сказал генерал задумчиво. – И определить свое положение. Статус-кво, так сказать… Беседу вести с чувством собственного достоинства и положения. Вы – серьезные спецы, и знаете себе цену. Но о цене за работу вы говорить не будете. Если спросят, ответ только один: все расчеты через Абдуллаева. Гайдарову, который уже знает, что случилось с Магомедом, покажите, что и вы не лыком шиты, и тоже уже все узнали. И даже больше, чем сам Гайдаров. Вам известно, что Абдуллаева уже возили в суд и дали десять суток ареста за мелкое хулиганство в общественном месте. Какой именно суд, вы не знаете, так как получили информацию из источника в МВД Дагестана. Но раскрывать источник, если спросят, не намерены, – не дураки. Мы будем прослушивать номер Газали; узнаем, естественно, и номер мобильника Гайдарова, если на трубке будет набран мобильный номер. И успеем принять меры, если Гайдаров что-то заподозрит. Наша машина будет стоять неподалеку. В любом случае прикроем и дадим возможность благополучно выйти из операции. Но лучше будет, если прикрывать не придется и операция продолжится.
– Мы постараемся, товарищ генерал, – пообещал Сережа.
– Мы постараемся, – пообещал и я. – Василий Лукич, а дал бы ты нам послушать разговор в записи. Хорошо знать все интонации.
Майор глянул на генерала, взглядом спрашивая разрешения. Лукьянов кивнул, и Василий Лукич защелкал мышью, включая запись разговора. Пока он готовился, генерал сообщил:
– После этого Гайдаров позвонил Николишиной. Спросил, не появлялся ли Джалал, возмутился
