– К выходу, – скомандовал полковник сыну.
А сам стал открывать дверь соседней камеры. Посветил фонарем. Матушка поднялась с кровати и встала. Вела себя она совсем не так, как Надежда Павловна, и явно находилась в полном рассудке.
– Здравствуйте, матушка. Помните меня? – Владимир Алексеевич навел фонарь на свое лицо, словно представился.
– Да, помню. Вы брат убиенного Виктора Алексеевича. Что вы хотите?
– Я пришел за своей женой. Она была в соседней с вами камере.
– Надежда? Это ваша жена?
Голос немолодой матушки звучал ровно и монотонно, без эмоций.
– Да. Но она сейчас невменяема. Сын повел ее к выходу.
– Что от меня нужно?
– Я пришел, чтобы и вас освободить.
– Спасибо. Наверное, я уйду с вами. Вас господь, я думаю, послал. Без его помощи вы не смогли бы сюда попасть. Нельзя пренебрегать божьей волей. Я готова. Только...
– Что? – спросил Владимир Алексеевич.
– Следующая камера за камерой вашей жены. Там мужчину держат. Он виноват только в том, что открыто высказывал свое мнение. Как мой сын. Только мой разговаривал с людьми лично, а этот в газеты и журналы писал и книги выпускал. Его сюда запрятали.
Владимир Алексеевич вдруг вспомнил, что даже не знает, как зовут мать отца Викентия.
– Простите, матушка, я вашего имени не знаю...
– Александрой меня зовут.
Ровность ее голоса тоже казалась неестественной. Раньше, помнилось Кирпичникову, она не так разговаривала. И улыбалась раньше... Но все же той схожести с роботом, что присутствовала в Надежде Павловне, у матушки Александры не было.
– Вы уверены, что его нужно вызволять?
– Да, – это было сказано твердо и без сомнений.
– Он не преступник?
– Нет. Он честный и верующий человек, патриот России. Сейчас патриотов, которые спецслужбам кажутся опасными, или в тюрьму, или сюда прячут. Особенно тех, кто что-то знает. А он много знает. Он бывший военный, в космических войсках служил.
– Хорошо. Пойдемте...
До нужной двери добираться было недалеко. Матушка Александра первой шагнула за порог и позвала в темноту:
– Юрий Павлович...
Владимир Алексеевич с небольшим опозданием посветил фонарем. С кровати встал немолодой человек, седой, с длинной бородой, изможденный, но резкий, порывистый в движениях. Шагнул навстречу.
– Здесь я. Что там за шум был? Новый год встречают?
– Нас освободить пришли.
Человек поднял глаза на полковника, но тот в лицо себе не светил, и потому увидеть освободителя было невозможно.
– Неужто власть сменилась?
– Еще не сменилась, Юрий Павлович, – сказал Кирпичников. – И потому попрошу поторопиться.
– Да, я иду... – Что-то сообразив, бородатый засуетился; шагнул в одну сторону, в другую, словно искал, что с собой взять, и только потом – к двери.
Владимир Алексеевич выпустил матушку Александру с Юрием Павловичем, сам вышел за ними в коридор, и в это время почувствовал вибрацию в кармане. Кто-то звонил на телефон спутниковой связи. Номер был известен только одному человеку, но он не должен знать, что полковник Кирпичников взял с собой трубку. Вытащив ее, полковник глянул на определитель. Так и есть – звонил генерал-лейтенант Апраксин.
– Полковник Кирпичников. Слушаю, товарищ генерал...
– С Новым годом! Здоровья и всего самого наилучшего тебе, Владимир Алексеевич. Главное, удачи в настоящий момент. Ты где? – спросил Виктор Евгеньевич.
– Я сейчас, товарищ генерал, далеко от Москвы.
– Я знаю. Поторопись к выходу. Кто-то из охранников успел нажать тревожную кнопку. Мне сообщили, что наряд милиции только что выехал в больницу.
Расспрашивать подробности и выяснять степень информированности генерала времени совсем не было. Обстановка накалялась, и следовало действовать быстро.
– Понял, товарищ генерал. Мы торопимся...
Генерал сам отключился от разговора, понимая, что в такой момент не до беседы.
Владимир Алексеевич дошел до выхода быстрее, чем матушка Александра с Юрием Павловичем. Все трое освобожденных были в больничных халатах и без зимней одежды. Но искать ее было некогда.
– Уходим. Этот козел, – полковник кивнул на мента, закрытого в камеру к людоеду, – успел нажать «тревожную кнопку». Надеюсь, его съедят до приезда наряда. Тот уже выехал. Быстро в автобус...
Про автобус было сказано намеренно, чтобы ввести в заблуждение возможное преследование. Охранники и санитары наверняка всё слышали и сообщат наряду, когда тот прибудет. Бойцы же поняли полковника без слов. Первым вышел подполковник Вельчанинов; осмотрелся и, никого не обнаружив, распахнул дверь шире.
– Вперед!
Шли быстро. Освобожденных поддерживали под руки, но идти самостоятельно не могла разве что одна Надежда Павловна.
Выйдя из ворот первым, Владимир Алексеевич остановился. Рядом с их машинами стоял большой внедорожник. В темноте трудно было определить, что это за машина, и Кирпичников сделал знак другим, чтобы остановились, желая самостоятельно проверить. Но из машины вышел человек, поднял руку, и полковник узнал голос генерала.
– Быстрее. Время торопит...
Группа побежала. Пришлось бежать и освобожденным, хотя Надежду Павловну буквально несли на руках Геннадий и подполковник Лукошкин.
– В мою машину их! – распорядился генерал. – У вас не поместятся. Кто третий?
– Матушка просила его забрать, – скороговоркой ответил Кирпичников.
Генерал показал ему на переднее сиденье своего «Ленд Крузера». Владимир Алексеевич сел, когда на заднем сиденье устроились трое освобожденных, и тут же вспомнил видение капитана Радимова. Большая машина, внедорожник, три человека на заднем сиденье. Капитан предвидел ситуацию из будущего, а не то, что было в прошлом...
– Поехали.
– Я останусь, – через «подснежник» сообщил Валеев. – Подстрахую. У меня в машине гражданский костюм. Переоденусь. Направлю ментов в другую сторону, за автобусом. Подождите меня за городом, километрах в двадцати.
– Добро, – согласился полковник.
– В профессиональном плане, Владимир Алексеевич, ты с этим делом провалился, – сказал генерал. – Очень сильно и основательно.
– Да, товарищ генерал, – выключив микрофон «подснежника», согласился полковник Кирпичников. – Наличие «тревожной кнопки» я должен был предположить. Честно говоря, даже предполагал это, но мы отключили электричество до того, как начали действовать. Обычно все «тревожные кнопки» питаются от электрической сети. Здесь, видимо, была какая-то другая система.
– Ты живешь вчерашним днем.
– Я, товарищ генерал, живу армейскими мерками, поскольку с армией расстался совсем недавно. А там все «тревожные кнопки» запитываются от общей сети. Правда, всегда существует резервная система, которая включается автоматически. В больнице такой системы, видимо, нет. Но в любом случае, чтобы подключить резервную систему, местным электрикам предстояло еще найти место замыкания. А это в
