приземлился неудачно. Помню, сделать глубокий вздох можно было только при сильном напряжении мышц. Сейчас дышу нормально. Больно только тогда, когда надавишь.
– Чем лечишься?
– «Конским гелем» несколько раз мазал.
– Что за штука? Народное что-то?
– Не народное. Продается в каждой ветеринарной аптеке. Рекомендую от любых ушибов, после переломов, при растяжениях. У меня знакомый отказался от операции при отрыве мышцы, вылечился исключительно «конским гелем». Я сам уже пару лет этой штукой пользуюсь. При открытых ранениях не рекомендуется, а все остальное – с большой пользой. И не я один это знаю. У нас в бригаде даже в медсанчасти применяли. Человеческие лекарства в большинстве поддельные, ветеринарные – еще нормальные. У дельцов до них руки не дошли, пока этим и пользуемся.
– Нужно запомнить. У меня внук активно в спорт лезет, постоянно травмируется. Кости у него слабые. Поможет?
– Кости, наверное, не укрепит, а в остальном – индивидуально. Я слышал, что не всем помогает. Мне же – всегда.
– Ладно, садись. Как твои восприняли короткий отдых и новую операцию?
– Мы – народ служилый, что прикажут, к тому и готовы. В целом нормально восприняли. Готовы, и даже более того...
– «В целом» и «более того» предполагают некоторые сомнения или хотя бы разброс мнений. Я слушаю. Чем недоволен личный состав?
– Личный состав доволен всем. Только майора Старогорова не устраивает ситуация, в которой мы за него решаем, стоит ему соглашаться на ношение микрочипа или нет. Короче говоря, товарищ генерал, он настаивает, чтобы ему «вшили» микрочип.
Виктор Евгеньевич от удивления глаза раскрыл шире.
– С чего вдруг такое желание? Мне, честно говоря, трудно его понять.
– Может быть, я понимаю, хотя допускаю, что и ошибаюсь.
– Выкладывай.
Полковник Кирпичников аккуратно, стараясь не давать майору отрицательных характеристик, обрисовал свое видение ситуации. Генерал думал почти с минуту.
– Вообще-то, стремление к лидерству – в определенных условиях хорошая черта характера. Хотя, мне кажется, не в данном случае. Я никогда не обещал Старогорову, что он будет постоянно командовать подразделением. Личные ожидания и стремления не могут служить гарантией назначения. То, что он в первой операции Департамента исполнял обязанности командира группы, не говорит ровно ни о чем. Майор знал, что группа будет расширяться, и естественным было бы предположить, что расширяться она будет за счет опытных офицеров. Более опытных, чем он.
– Семейное давление, – добавил полковник еще один штрих к общей картине. – Оно ломает его характер.
– И что думаешь? Может ли стремление Старогорова к лидерству помешать в сложной обстановке?
– Я не думаю, что дело зашло так далеко и майора можно считать ненадежным. Нет, в деле он хорош. Но микрочип меня смущает. Я могу предположить, что нам будут порой встречаться операции, в которых никому из группы лучше не светиться. Более того, при нашей всеобщей безалаберности – я имею в виду общую ситуацию в стране – потенциальный противник в состоянии провести хакерскую операцию и получить доступ к носителю микрочипа. Вернее, к системе контроля за ним. А это уже серьезно.
– Ты не подслушивал, случайно, мои аргументы, когда я отказывался от принятия микрочипов твоей группой? Этот был один из самых веских.
Полковник пожал плечами.
– В любом случае, – продолжил генерал, – мы имеем возможность исключать Старогорова из состава группы на время участия в какой-то операции, где его микрочип имеет возможность «засветиться».
– А вы, товарищ генерал, мои мысли случайно не подслушиваете? Этот аргумент я как раз и обдумывал.
– Значит, мы понимаем друг друга... Ладно, с группой решили. Сейчас я буду созваниваться, выяснять, когда пришлют человека для вашего обучения. Операцию планируется начать сразу после окончания рождественских каникул.
– Я так примерно и предполагал. А кто будет вшивать микрочипы бандитам? И еще: майор Ставрова интересуется, кто будет проводить с ними гипнотический сеанс.
– Микрочипы уже вшиты, и сеанс, надо полагать, уже проведен. Есть вероятность, что Ставровой все же доведется применить свои навыки психотерапевта, но это будет определено уже после завершения работы в нашем оперативном отделе. Полковник Градовокин запросил для разработки плана технических специалистов из Департамента «Y». Они с вечера сидят все вместе, разрабатывают для тебя несколько планов на все возможные варианты развития событий.
– Мы готовы.
– Проводите пока плановые занятия. Я позвоню. Спутниковую трубку держи под рукой, чтобы не пришлось тебя долго искать. В любом случае инструктор из Департамента «Y» прибудет не раньше обеда. Тогда и жди звонка.
– Еще вопрос взаимодействия и прикрытия, товарищ генерал.
– Отряд Геннадия... Пока, как я понимаю, думают. Наверное, пора поторопить.
– А в дополнение я просил бы подключить отдельную мобильную офицерскую группу подполковника Вельчанинова. Его ОМОГ уже давно работает по банде Газалиева и будет нам очень полезна. Более того, группа готовилась выходить на след банды как раз через ту парочку, что выходит из «зоны». Такие помощники могут оказаться очень ценными.
– Не много ли сил просишь в поддержку?
– Группа маленькая, всего четыре человека вместе с командиром. Но все они – живые легенды и могут оказаться незаменимыми помощниками. А отряд капитана Кирпичникова нужен для уничтожения банды.
– Я понял. Вельчанинов – это тот человек, что был с вами в ночном деле? Я заметил постороннего. Он?
– Так точно, товарищ генерал. Он обесточил больницу.
– Я узн
– Думаю, напрямую к командующему войсками спецназа ГРУ.
– Хорошо, я позвоню ему. Или даже съезжу. Так будет лучше. Созвонюсь, договорюсь о встрече – и съезжу. Мы уже встречались, когда я только начал подбирать личный состав...
По расписанию занятий оставшееся до обеда время отводилось на рукопашный бой. Рука у подполковника Лукошкина зажила полностью, и потому Кирпичников доверил проводить занятия ему, как главному специалисту в группе. Сам же встал в строй среди простых бойцов.
Лукошкин прогулялся перед строем, почесал нос, лукаво осмотрел всех и начал говорить, предваряя лекцией практические занятия:
– Поскольку нам всем предстоит командировка на Северный Кавказ, считаю, что уклон в занятиях нам необходимо делать с некоторой кавказской поправкой. Например, в Дагестане говорят, что каждый местный мальчик уже рождается со спортивным разрядом по борьбе. В Дагестане раньше культивировались в основном два вида борьбы – классическая, ныне называемая греко-римской, и вольная. Объяснять разницу не буду, поскольку все ее знают. В настоящее время наиболее широко распространены так называемые смешанные единоборства, которые раньше называли боями без правил. Но правила там все же существуют, и нам всем следует уделить им особое внимание, поскольку каждый подготовленный спортсмен интуитивно выполняет те действия, которые выполняет на ковре, как боксер – те, которые выполняет в ринге. То есть боксер не умеет защищаться от ударов ногами, а борец – вообще от ударов. Боец смешанных единоборств, что очень важно, не умеет защищаться от тех ударов, которые в его виде запрещены. Более того, он просто психологически бывает не готов к получению таких ударов.
