Турумтай взял трубку, тоже посмотрел на определитель и ответил. Выслушал несколько фраз, потом вытянулся по стойке «смирно» и стал докладывать, причем громко, как на парадном плацу. Сама должность главнокомандующего «Корпуса стражей исламской революции» Ирана уже давала понять, что в республике не все гладко в борьбе за власть. Обычно в стране бывает только один главнокомандующий, и по конституции Ирана, насколько знал Владимир Алексеевич, таковым считался ее президент. Но в противовес мирскому главкому была введена должность главкома религиозного, что вносило путаницу в отношения и способствовало возникновению конфликтов. Один из них, видимо, разыгрывался и в настоящий момент. И картой в этой игре стала российско-иранская группа. Для кого-то ее успех мог стать большой победой, для кого-то ее провал мог означать ослабление позиций противника. Но когда игра строится на предательстве, она чревата последствиями и в том случае, когда просто открывают карты.
В этом случае открыть карты выпало право генералу Мохаммаду Али Джафари, о чем и сообщил Кирпичникову Турумтай, закончив разговор и вернув трубку. Подполковник, торжественно взирая по сторонам, даже говорить стал не сразу, затягивая момент своего сообщения.
– Генерал Джафари доложил тебе, что он уже проснулся... – поторапливая иранца, съязвил Денисенко и громко, почти демонстративно зевнул, нарочито показывая отсутствие интереса.
– Наши спецслужбы умеют работать.
– Мы готовы поздравить тебя и твои спецслужбы с таким заявлением. Хотя не могу не заметить, что пока оно достаточно голословное, – заметил Кирпичников.
– Я вообще слышал мнение, что на таком скоростном уровне работали только гестапо у Гитлера и НКВД у Сталина, – гордо продолжил иранец.
– Это спорный вопрос, – не согласился Денисенко. – Обычно скорость зависит от наличия предварительных данных на всех фигурантов. Когда данных нет, мало что поможет. Согласен, что гестапо и НКВД, а потом и КГБ занимались поголовным составлением досье...
– Сейчас Россию пытаются вернуть на тот же уровень тотального контроля введением универсальных электронных карт, – не удержался и высказал свое мнение Владимир Алексеевич. – Будем скоро жить, как немцы при гестапо. Кто там наш очередной фюрер? Выходи строиться и получать наряд на день! Но это потом, это через несколько лет. А сейчас... Продолжай, Турумтай.
– Генерал Джафари сообщил, что найден источник информации. Это тот самый генерал из Генерального штаба, с которым мы беседовали накануне. Мне, правда, неизвестно, откуда он получал такую полную информацию, но, видимо, имел такую возможность, и обязательно расскажет, кто делился с ним информацией. У этого генерала жена наполовину американка, и дочь учится в Америке. Вероятно, семейное давление сделало из него предателя.
– Идея семейного давления мне, честно говоря, не слишком нравится, – вяло воспринял такое сообщение Вельчанинов. – Это в самом деле похоже на действия НКВД времен Сталина. Есть связи – может быть предателем; если может им быть – значит, предатель. Логика слишком примитивная, чтобы быть правдивой. Боюсь, что таким образом мы не узнаем, кто «сдает» нас американцам. Мы можем услышать еще с десяток имен, причастных к операции, но только случайно среди них может оказаться тот, кто в самом деле виновен. А может и не оказаться, может и дальше продолжать сдавать. Это классическая ситуация из учебников: самый явный подозреваемый не должен быть основным подозреваемым. Это слишком заметно. Допускаю, что кто-то из «Корпуса стражей» сводит с генералом счеты, и не больше.
– Он пока не сознался, – подтвердил Турумтай, хотя надеялся, что его сообщение вызовет больший энтузиазм.
– Поживем – увидим... Что еще спросил тебя Джафари? Ты долго с ним разговаривал.
– Спрашивал, как ведут себя русские, можно ли на них положиться, какие они солдаты, как выдерживают марш... Интересовался, не загнал ли я вашу группу...
– Нет, почти не загнал, – усмехнулся Кирпичников. – Подъем! Возобновляем движение. Темп дневной...
Видимо, вопрос, который задал генерал Джафари Турумтаю, задел за живое российских бойцов группы, и поэтому каждый из ведущих, обозлившись, задавал такой темп, который выдержать могли только они. На каких ресурсах передвигался сам иранский подполковник, сказать было трудно. Одно не подлежало сомнению: он не марш совершал, а именно передвигался, неуклюже, с потерей координации, при потерянном ритме дыхания, и выглядел достаточно жалко. Если бы, случись что, группе предстояло прямо с марша вступить в бой, толку от него не было бы никакого. Когда же самому Турумтаю пришлось встать ведущим, темп сразу упал вдвое. Тянуться за другими иранец еще мог, пересиливая себя, но вот вести других за собой было абсолютно выше его сил, и подполковник Вельчанинов, оценив обстановку, быстро сменил его на месте ведущего. Турумтай, к удивлению, даже не возразил. Он уже, кажется, смирился с тем, что не в силах тягаться с «дикими лошадьми».
Тем не менее видимое пространство нового ущелья преодолели в хорошем темпе, не обращая внимания на то, что пришлось промочить ноги. Но по мере понижения уровня ущелья становилось меньше снега, и идти уже можно было по берегу, где следов тоже не оставалось.
Первый привал устроили в месте, где ущелье изменило свой профиль и стало изломистым, с множеством поворотов, но достаточно широким. А чем дальше, тем эта ширина увеличивалась. Заметно менялся и цвет ландшафта. Если раньше и горы, и камни вокруг были черные и мрачные, то теперь постепенно набирал силу красновато-бурый цвет. Такими были камни, такими были окружающие горы. А в воздухе стала появляться несомая ветром пыль. Хорошо еще, что ветер здесь был не таким серьезным, как при переходе границы, иначе пыль иссекала бы лица.
Следующий привал Кирпичников объявил в незапланированном месте и в незапланированное время. У него в кармане опять заработал «вибро-звонок» трубки спутниковой связи. Владимир Алексеевич предположил, что опять требуют на связь Турумтая, и готов был уже поднять руку, но посмотрел на определитель номера и остановился. Звонил генерал-лейтенант Апраксин.
– Привал. Отдыхаем все. Я контролирую обстановку, – прозвучала команда.
Сам же Кирпичников с трубкой в руках отошел в сторону ручья, откуда можно было хорошо просматривать оба возможных направления движения, следовательно, и приближение возможного противника. И только после этого ответил:
– Полковник Кирпичников. Слушаю, товарищ генерал...
– Здравствуй, Владимир Алексеевич. Разговаривать можешь?
– Могу, товарищ генерал. Остановил группу на отдых. Движемся маршем по ущельям, направление – предварительно определенное место проведения завершающей фазы операции.
– Я в курсе ваших передвижений. Догадываешься откуда?
Владимир Алексеевич оглянулся на Турумтая и убедился, что тот слишком далеко от него, чтобы слышать разговор. Но иранскому подполковнику было совсем не до этого; скорее всего, он думал лишь о том, через сколько минут следующего перехода упадет и умрет.
– Догадываюсь. Я умышленно дал свою трубку, чтобы вы имели возможность проконтролировать эти разговоры.
– Я так и подумал. Мудрый ход. И кое-какие карты в руки он нам дал. Я специально звоню тебе, чтобы предупредить: на подполковника Турумтая не очень полагайся. Мы еще не совсем разобрались с ситуацией, но кто-то там у них всех, грубо говоря, за хвост водит. Определенно сказать, кто именно, невозможно. Но присутствие российской группы иранцы пытаются использовать в своих интересах. Так сказали наши специалисты после прослушивания разговоров генерала Джафари и Турумтая. Я не думаю, что подполковник – откровенный предатель, но он мог получить приказ «подставить» тебя и твою группу. Какую цель может преследовать такая подстава, нам непонятно. Однако темные моменты присутствуют однозначно.
– Я понял, товарищ генерал. И могу даже предположить, что это за темные моменты. Кое-что уже проскальзывало, но мне удалось выкрутиться. Перед операцией мы встречались с министром иранской разведки генералом Мослехи.
– Это очень хитрый лис и, по некоторым данным, военный преступник, ненавидящий одинаково христиан и иудеев, замешанный в организации террористических актов. По крайней мере, в этом его обвиняют и американцы, и израильтяне, и англичане. В последний год у Мослехи идут какие-то конфликты с президентом Ирана. Кажется, последний разрешился благодаря вмешательству аятоллы Хаменеи. Мослехи – его человек,
