— Объекта, — торопливо согласился капитан. Очень торопливо. Он умышленно показывал свое трепетное отношение перед сотрудниками центрального аппарата. Пусть считают его таким. Глуповатым, хотя и желающим услужить. А он будет про себя посмеиваться. Очень они сейчас боятся, что кто-то сможет подслушать, кто-то сможет записать их разговор и выяснить предмет интереса москвичей. А капитану дано задание провоцировать приезжих, раскрывать так, чтобы дискеты с записью разговоров могли стать неопровержимым документом. Что он с удовольствием и делает.
— Вот и все... Ждем дальнейших событий. Второй объект обязательно позвонит первому. Насколько я понимаю, вы все для этого сделали? — И наивная улыбочка провинциального клоуна в погонах. Без такой улыбочки никак нельзя...
Капитан может задать такой вопрос — должны понимать приезжие — только от непробудной глупости, природной болтливости и желания угодить. Генерал не нашел нужным ответить, но майор, уже раскрывший на столе свой ноутбук и разматывающий провод, чтобы присоединить модем к телефону, человек добродушный. Он не может сердиться, когда к нему обращаются с открытым сердцем.
— Мы-то все сделали... И никуда они, голубчики, от нас не денутся... Как, товарищ генерал?
Генерал опять промолчал. И даже не обратил внимания на то, что капитану и знать не положено, что и как они делали...
2
Уже спускаясь по лестнице в стрельбище динамовского тира, я по звуку понял, что там нечто необычное происходит. Стреляли явно не из табельного и тем более не из спортивного оружия.
Директор тира отставной майор внутренней службы Миша Саночкин встретил меня у самой лестницы.
— А, это ты... Ладно, заходи уж, коли пришел.
Я так понял, что он желал посторонних развернуть уставной командой «кругом» и добавить не менее понятную команду «наверх шагом ма-арш». Но у меня с Саночкиным хорошие отношения с детства.
Мы в одном дворе выросли, хотя и в другом городе. Случайно здесь встретились. Естественно, друг друга не узнали, только потом разговорились — фамилии и у того, и у другого не слишком часто встречающиеся. И весьма удивились, обнаружив, что когда-то — до тринадцатилетнего возраста — были друзьями. В тринадцать лет я с родителями в другой город переехал. Мы вообще много ездили. Отца часто переводили из одной воинской части в другую.
— Фээсбэшники ствол пробуют... — прокомментировал Миша свое поведение. А взгляд майора показал его отношение к способностям фээсбэшников в стрельбе. — Просили посторонних придержать.
Тир этот работает не только для динамовских спортсменов, ментов и фээсбэшников, но и на коммерческой основе. Те, кто имеет разрешение на оружие, приходят сюда пострелять. Патроны им выдает Саночкин. Естественно, без кассового аппарата. Но поскольку даже налоговая полиция тренируется здесь же, то налоговую инспекцию сюда не пускают и на такие пустяки, как отсутствие фискальных кассовых устройств, внимания старательно не обращают.
Сейчас на огневом рубеже встали трое.
Миша подвел меня, подталкивая в спину рукояткой малокалиберного спортивного пистолета Марголина. Если уж арестовал, то подталкивал бы стволом, а если нет, то и пистолет мог бы в другую руку переложить. В отношении оружия я не люблю неаккуратность.
— Знакомьтесь. Мой друг детства, отставной капитан спецназа ГРУ Ангелов.
— Ангелов? — переспросил один и протянул мне руку. — Где-то я уже слышал эту фамилию... Майор Угрюмое, — представился он.
Протянули руки и остальные.
— Капитан Стрекалов.
— Капитан Югов.
У меня по коже пробежал холодок такой же, какой я ощутил при посещении кабинета Труповоза. Но опасаться нечего. Никто не знал, что я в тир соберусь. Я сам только недавно решил это.
— Попросите спецназовца, он покажет вам класс стрельбы, — сказал Миша. — Нет, серьезно... Он здорово шмаляет. Даже из вашей машинки.
Я уже увидел в руках майора Угрюмова «глок-17». Большая семнадцатизарядная дура с пластмассовым корпусом. Если ладонью не можешь трехлитровую банку с пивом обхватить так же, как обычный человек обхватывает пальцами бутылку, за «глок» лучше не берись — двухрядный магазин делает рукоятку неудобно толстой. У меня пара таких лежит в тайнике. Приобрел по случаю, но пользоваться этой штукой в работе еще не пробовал. Говорят, сейчас это модное оружие, но я за модой не гонюсь. Традиционный «ПМ» я стараюсь вообще в руки не брать. Из него можно только ворон пугать — попасть в цель проблематично. По мне, гораздо удобнее и надежнее старый и проверенный «ТТ», хотя я бы предпочел в любой обстановке пистолет Стечкина — «АПС». У «АПС» тоже обойма широкая, но рукоятка удобно ложится в ладонь. И хотя сам он размерами и «ТТ», и «глок» превосходит, но при стрельбе создает ощущение продолжения твоей руки, даже когда стрелять приходится очередями в автоматическом режиме.
— Доводилось таким оружием пользоваться? — спросил капитан Югов и посмотрел на меня так ехидно, что мне его взгляд просто физически понравиться не мог.
— 'Глок', что ли? Нет... Только по литературе знаком. Почитываю спецжурнальчики. Куда без этого с моим военным прошлым...
Я принял из рук майора Угрюмова пистолет. Капитан Стрекалов закончил набивать патронами обойму и протянул мне.
— Большая дура, а легкая, — притворно удивился я, прикидывая в руке вес.
Посмотрел на третьего офицера, не сводившего с меня взгляда с ехидцей. И вспомнил. Как перекад- ровка в видеомагнитофоне — промелькнули перед глазами картинки. Капитана Югова я видел вчера вечером, когда мы приехали из Чечни. Меня высадили из автобуса, не заезжая во двор. И рядом с моим домом стояла «жучка». Один человек сидел справа от водительского места, второй стоял рядом с открытой дверцей. Увидев меня, тут же сел в машину. Демонстративно отвернулся. Он был, как и сейчас, в цивильной одежде.
В такие совпадения верится с трудом, хотя совпадения в жизни случаются всякие. Уж, казалось бы, на столько лет развело нас с Мишей Саночкиным, а встретились. Но даже самые невозможные совпадения мне не всегда нравятся. Однако это не та ситуация, из-за которой я могу разволноваться, зная, что волноваться мне не следует. Любая реальная опасность вызывает у меня только повышенное хладнокровие. И я лишь усмехнулся. Без волнения.
Миша как раз вернулся, установив три новые мишени. И посматривал на фээсбэшников тоже с легким смешком. Но не в унисон смешку моему. У Миши свои основания. Он принес их отстрелянные поясные листы. Я глянул туда мельком. Паршивенько для двадцатипятиметровой дистанции. Я с такими стрелками на серьезную операцию не пошел бы. У меня солдаты в роте — когда я ротой командовал — стреляли лучше этих фээсбэшных офицеров. Потому что я их лучше учил.
Огневой рубеж в трех шагах. Я эти три шага сделал неторопливо. Пару секунд рассматривал мишени, просчитывая угол для стандартного спецназовского фокуса, который на дураков действует безотказно. После этого повернулся к контрразведчикам.
— Вообще-то «глок» в современной армии считается больше устрашающим оружием, чем боевым. Для долговременного боя он плохо пригоден. Даже рукояткой по голове никого не стукнешь — пластмасса расколется, — сказал, не поворачиваясь к огневому рубежу, отвел за спину руку и выстрелил шесть раз подряд.
Миша прильнул к окуляру смотровой трубы, подкручивая колесико, чтобы перейти с мишени на мишень.
— Пятьдесят шесть очков, — сказал он.
— Пистолет незнакомый. Может быть, плохо пристрелян, — пожаловался я и так же, не поворачиваясь, выдал следующую серию из шести выстрелов.
— Еще пятьдесят пять... — восхищенно констатировал Саночкин. — У тебя одного результат лучше, чем у них троих, вместе взятых.
— Вы стреляете, как профессиональный киллер, — сказал капитан Югов. — Так же, не глядя, Солоник в Москве ментов клал. Только тот еще и на бегу, и под огнем преследователей...
