– А что ваш свидетель показывает?
– Светлая тенниска – это точно. А вот относительно надписи?.. Да и еще латинскими буквами…
– Уточните. Как-никак, а деталь важная.
– Вы, Иван Пантелеймонович, верите, что поймаем бандитов?
– Без веры, майор, нам в милиции нечего делать. Да и по тону Задонько я почувствовал: дела наши идут к завершению. Не вешайте нос, майор.
– А я – оптимист, и заядлый.
– Оптимизму нам бы и в самом деле добавить: по килограмму на каждого офицера.
– Кое-кто такого веса не выдержит.
– А что тяжелее – оптимизм или пессимизм? – Оптимистам легче дышать.
– И я так считаю. Выходит, майор, вес тут ни при чем. Собирайтесь, через час отправляемся в Киев.
ЯРОВОЙ И ЛУГАНСКИЙ
Они встретились в парке у памятника Пушкину. Леонид Александрович немного нервничал, зная, что разговор предвидится весьма не простой. Однако ничем не выдавал своего настроения: как всегда, лицо его светилось доброжелательностью.
Луганский появился на несколько минут раньше: расположился на свободной скамье, всем своим видом выказывая беззаботность, хотя и догадывался – шеф даром не позовет и, наверно, предстоит очередная операция.
Увидев Ярового, Иван Павлович изобразил на лице улыбку, хотя внутреннее напряжение не спало. Знал: каждый новый их рейд таит все большую опасность – милиция тоже не сидит, сложа руки, дерзкие операции под Ребровицей и на Узловой не могли не вызвать соответствующую реакцию, а значит, все подразделения транспортной милиции и службы безопасности приведены в боевую готовность.
Яровой сел рядом с Иваном Павловичем, со стороны их можно было принять за давно не видевшихся приятелей, явно обрадовавшихся этой встрече. Леонид Александрович прижался плечом к Луганскому, как бы подчеркивая интимность встречи, но разговор начал совсем в ином ключе:
– На вашей деятельности, Иван Павлович, к сожалению, придется поставить точку.
– Как так? – оторопел Луганский, поскольку не мог даже представить такой поворот событий.
– А очень просто, – объяснил Яровой жестко, – мавр сделал свое дело…
– И может идти ко всем чертям? Именно это вы имеете в виду?
Однако Яровой уже успел понять, что передал кутье меда.
– Я не хочу сказать, что вы мне совсем не нужны, – сказал примирительно, – но на данном этапе ваши услуги – ни к чему.
– Испугались?
– И это имеет место, – признался Яровой. – Давайте поразмыслим: мой бизнес уже не требует незаконно добытых товаров, так зачем рисковать?
– А что будет со мной? Со всеми моими парнями? Они настроены на постоянную работу – и вдруг такое… Кто им будет платить?
– Еще за месяц уплачу я. Вы лично не пострадаете: полтора миллиона компенсации, думаю, достаточно?..
Огонек вспыхнул во взгляде Луганского, но сразу погас. Полтора миллиона – неплохо, но ведь парни взбунтуются, и кто знает, чем это кончится? Ведь подбирал он их сам – людей серьезных, готовых на все, для них убрать человека – все равно, что лишний раз чихнуть. Их гнев неминуемо упадет на его голову.
Луганский разволновался, но взял себя в руки, решив, что гнев и прочие эмоции – плохие советчики в этом разговоре.
Повторил:
– Представьте себе реакцию моих парней, когда сообщим о вашем решении. Они повесят меня на первом же суку.
– А кто сказал, что я предлагаю распустить команду? Все должно оставаться по-прежнему. Только у вас будут развязаны руки. Считаю, от этого только выиграете.
Иван Павлович задумался.
– Предлагаете, чтобы мы продолжали свою деятельность?
– Да.
– А грузовики?
– Передаются в ваше распоряжение. Бесплатно.
– А Михайловка с Кандаловкой?
– На Михайловке ставьте крест. А Родзянко в Кандаловке еще можно использовать. Придется только платить и советую не скупиться.
Луганский снова задумался. Затем спросил:
– А как быть с товаром?
