Сомерсета. Сцена выписана с необычайной искусностью и вполне способна внушить ужас читателю. В то время, как демон растворяется среди звуков грома и ударов молний, герцог Йоркский со своей стражей врывается в дом и арестовывает всю компанию. Впоследствии двое священников и Болингброк были приговорены к повешению, ведьма была «сожжена до пепла» в Смитфилде, а герцогиня Глочестерская после публичного покаяния в течение трех дней была выслана до конца жизни на острова Мэн.
Происшествия эти были изображены Шекспиром с достаточной точностью. Действительно, герцогиня Глочестерская, женщина амбициозная и безнравственная, призвала к себе для совета Марджори Джордемен, более известную как Айская ведьма, астролога Роджера Болингброка, Томаса Саутвелла, каноника церкви св. Стефана, священника по имени сэр Джон Хьюм или Хун и некоего Вильяма Вудхема. Эти люди нередко проводили тайные встречи и, как стало известно, они изготовили восковой образ короля, помещенный затем на медленный огонь. Болингброк сделал признание, и Хьюм также пошел навстречу следствию. В 1441 году Болингброк был помещен на высокий помост перед Paul’s Cross вместе с тщательно выгравированным и выкрашенным стулом, который предположительно служил для некромантических действий, найденным в его доме, и в присутствии кардинала Бофора из Винчестера, Генри Чичли, архиепископа Кентерберийского, и специального епископского собрания должен был отречься от своих магических искусств. Герцогиня Глочестерская, которой было отказано в убежище в Вестминстере, была арестована и доставлена в замок Лидс у Мейдстоуна. Вместе со своими помощниками она предстала в октябре перед судом, и ей был вынесен тот приго-378
вор, о котором мы здесь уже писали. Марджери Джордемен погибла на костре как ведьма и вернувшаяся на круги своя еретичка. Томас Саутвелл умер в тюрьме, а Болингброк был повешен в Тайборне 18 ноября.
В «Буре» Просперо представлен нам более философом, нежели магом, а Ариэль, скорее, из фэйри, нежели из фамилиаров. Магия Просперо носит характер интеллектуальный, и в ходе всей пьесы Шекспир последовательно изображает его отчужденным от обычных человеческих страстей и амбиций. Впрочем, его любовь к Миранде изображена великолепно, и однажды, когда он узнает о подлой неблагодарности Калибана, Просперо все-таки впадает в гнев. Те м не менее, направляя судьбы тех, за кем он не без заботы присматривает, и совершенно избегая мысли о мести, он выступает в роли провидения для остальных персонажей, направляя действие к финальному примирению и всеобщему согласию. Но, даже учитывая это обстоятельство, видимо, автору пришлось встретиться с определенными трудностями при представлении этой пьесы аудитории во времена Елизаветы и можно лишь восторгаться тому искусству, с которым Шекспир выполнил стоявшую перед ним задачу при изображении «грубой магии» Просперо! В Сикораксе мы узнаем традиционный образ ведьмы, вполне злой, жестокой, мерзкой, подруги и госпожи демонов.
Мало существует сценических действ, которые бы так привлекали внимание театралов всего мира, как ужасная увертюра к «Макбету». В страшную бурю посреди пустошей нежданно мы сталкиваемся лицом к лицу с тремя загадочными призраками, оседлавшими ветер и затем смешавшимися с туманом при громе, молнии и проливном дожде. Они не просто агенты зла, но само зло; безымянны, почти невидимы, чудовищны. И затем, после краткого перерыва, они сообщают, что занимаются тем, что насылают мор на свиней и выпрашивают каштаны у жены некоего матроса, похваляются талисманами вроде пальца утонувшего морехода – деяния в духе матушки Демдайк или Анны Бишоп из Винкантона в Сомерсете. Продумал ли Шекспир этот резкий переход? Мне кажется, что нет, а ведь быстрота, с которой он сделан, обращает на себя внимание. Встреча ведьм с Гекатой, весьма сердитой и ругающей их за то, что они завели с Макбетом дела, не посоветовавшись с ней, в этом отношении весьма схожа с предыдущей. Несмотря на всю мрачную обстановку обители Гекаты и котел, стоящий посреди ее, действия ведьм, пусть они мерзки и отвратительны, слишком материальны, чтобы именовать их «деянием без имени». Здесь чувствуется известная слабость, и в пользу гениальности автора говорит то, что слабость эта не ощущается при чтении пьесы. Те м не менее, для театральных постановок сцены колдовства следовало существенно дополнять. Давенант в своей открытой оперной версии «Макбета», поставленной в Дорсет Гарден в феврале 1673 года, чрезвычайно подробно разработал сцены с участием ведьм, как совершив ряд заимствований из «Ведьмы» Миддлтона, так и добавив песни и танцы, следуя существующей театральной традиции. [601]
Не существует причин сомневаться в том, что «Ведьма» была написана позже «Макбета», но будет справедливым добавить, что точная дата создания «Ведьмы» неизвестна, первое ее издание состоялось лишь в 1778 году по манускрипту, ныне находящемуся в Бодлеанской библиотеке, что же касается «Макбета», то, видимо, он был издан не позже 1610 года, скорее всего, в 1606-м, хотя и здесь у нас нет твердой уверенности. «Ведьма» конечно, хорошая пьеса, но трудно назвать ее выдающейся. В связи со сценами произнесения инкантаций (напевных заклинаний. – Прим. пер.) и текстуальным связям с «Макбетом», она обращала на себя внимание критиков и снискала неплохую репутацию. Сами ведьмы, Геката и ее компания, стоят где-то посредине между мистическими норнами первой сцены «Макбета» и бедной старухой из Деккера в «Эдмонтонской ведьме». Пожалуй, ведьмы здесь лишь немногим уступают макбетовским, как они представлены после вступительной сцены. Есть нечто жуткое в их откровениях, что не может быть заслонено даже грубостью клоуна Файерстоуна, сына Гекаты. Они поднимают «несогласия, ревность, раздор, сжигающую сердца ненависть, подобно густому налету над жизнью», и, хотя фигуры их часто представляются гротескными, не следует несерьезно относиться к их способности творить зло. Многое из их жаргона, их чары и деяния заимствованы из «Discoverie of Witchcraft» Реджинальда Скотта, книги, изданной в Лондоне в 1584 году.
Деревенская ведьма, как являлась она своим современникам, грязная старая карга с горбом, невежественная, жаждущая зла, ненавистная Богу и людям, фотографично была показана в «Эдмонтонской ведьме»; «Подлинной истории», рассказанной Роули, Деккером и Фордом. Пьеса была впервые поставлена в Кокпите на Друри-Лейн осенью или зимой 1621 года. Видимо, в свое время пьеса была очень популярной и не только снискала аплодисменты в публичных театрах, но была представлена самому королю Якову при дворе. До печати она, однако, добралась лишь в 1658 году.
Суд и казнь (19 апреля 1621 года) Елизабет Сойер привлекли немалое внимание со стороны разных слоев английского общества. Баллады и простонародные песенки были сочинены по поводу этих событий, и в них передавались подробности о вызванных ее магией бедствиях, о том, как поразила она всходы злаков, о том, что повсюду ее сопровождали хорек и сова, о том, что и в тюрьме ее не покинули многочисленные демоны и фамилиары. Эти песенки были популярны не только в день казни, но продолжали градом обрушиваться на миссис Сойер и после ее смерти, будучи опубликованными и хорошо раскупаемыми. Соответственно официальные власти выпустили «Чудесное раскрытие Елизаветы Сойер, ведьмы родом из Эдмонтона, ее признание, осуждение и смерть вместе с рассказом о приставленных к ней демонах и о их совещаниях», «написанное Генри Гудколом, проповедником слова Божия, постоянно ее посещавшим в Ньюгейтской тюрьме». Опубликовано с разрешения властей в 1621. Трактат построен в форме диалога, вопросы задавал Гудкол, а ответы давала узница, сделавшая обширное признание о совершенных ею преступлениях.
В ряде отношений «Эдмонтонская ведьма» едва ли не самая интересная и ценная для нас из драм о ведьмах, поскольку здесь мы сталкиваемся с каргой, полностью лишенной ореола могущества и романтики. Ведьма, представленная нам, более чем реалистична. Мы узнаем, что обитает она в бедной лачуге, «презираема и ненавидима как болезнь», в ужасающей нищете, согнутая тяжелой жизнью, видим, с каким трудом волочит она ноги по полям, как она развешивает свои лохмотья. Если же она осмелится подобрать несколько колосков, то немедля ее гонят ударами и непереносимыми словами. Удивительно ли, что она всегда готова к мщению и проклятиям?
Ведь все одно – Ведьма ты или тебя такой считают. Затем появляется Черный Пес и заключает с ней договор, скрепленный кровью. Она портит урожай и насылает ящур на скот своих гонителей; в одном месте конь заболел сапом, в другом – выкинула свиноматка; девушка сбивает масло девять часов без каких-либо результатов; наконец, жена фермера,
