сумочка, шарфик, все мое! Вы понимаете?
— Честно говоря, нет, — Гришка захлопнул окно, от резкого стука Арина вздрогнула. Истощенные нервы взяли свое, она упала головой на колени и протяжно завыла, раскачиваясь вместе со стулом.
С трудом влив в гостью сорок капель валокордина, мы потребовали от нее внятного и разумного объяснения — как такое могло получиться?
— Все, что вы пока говорите, это бездоказательно, понимаете? — втолковывал ей Гришка, — любой может прийти и придумать историю. Допустим, мы вам верим. Но что это меняет? Как вы собираетесь доказать, что чужая женщина заняла ваше место? У вас нет документов, вообще нет ничего.
— Вы хотите сказать, что у меня нет денег? Вы не станете работать бесплатно?
— Ах, давайте без высоких материй, — скривился Григорий, — станем мы работать или нет и на каких условиях, поговорим чуть позже. Пока вы должны сказать — что и кто может подтвердить ваши слова?
— Сонечка, только она… Это моя подруга.
— Как ее найти, почему вы до сих пор не позвонили ей?
— Я звонила. Мне дали телефон, чтобы позвонить… Но ее мобильный заблокирован, никто не ответил.
— А домашний?
— Я не знаю домашнего. Мы подружились с ней в секции по айкидо. Несколько раз сидели в кафе, она все рассказала мне про свою жизнь, а я ей про свою. У нас похожие судьбы.
— В секции по айкидо? Вы долго занимались? Вас там хорошо помнят?
— Дело в том, что… я была там три раза, а потом бросила. Хотя абонемент был на год. Только с Соней сошлась. Тренер может меня помнить… но мне кажется, не очень хорошо.
— Ну хоть что-то. Вы говорите, что родом из Прибалтики. Кто-то остался у вас там?
— Нет, — Арина помотала головой, — тетя умерла, она воспитывала меня, когда погибли родители. Коллеги, соседи… я не видела их много лет.
— Вы стояли на учете в московских поликлиниках?
— Нет, — совсем тихо прошептала Арина, — понимаете, Нина немного похожа на меня. У нас один типаж. В этом все дело. Я никак не могу доказать, что я — это я. Надо найти Соню. Она должна помнить меня, надо обязательно найти ее, обязательно, понимаете?
От еды, от валокордина Арину постепенно развезло, и она заснула прямо на стуле. Гришка аккуратно перенес ее на диван и принялся задумчиво чесать затылок.
— Ну и что ты думаешь? — хмуро спросил он.
— Думаю, надо мне посмотреть на эту пару, — и я рассказала Гришке о случайном знакомства в кафе.
— И в секцию уж заодно наведайся. А я пока разузнаю про них все, что можно.
Вот так случайное знакомство в немецком кафе решило судьбу клиентки и заодно нашу. Если бы не та парочка, я не поверила бы ни слову. Конечно, женщину было жаль, но мое сочувствие вполне могло ограничиться поиском работы для убогой и некоторой суммой подъемных. Я пыталась убедить себя, что Арнольд и Арина (настоящая или фальшивая) попались на моем пути случайно, не было в этом никакого знамения. Но чем больше убеждала себя, тем неуверенней звучал мой внутренний голос.
Что такое настоящий мачо, каждый понимает по-своему. У женщин порой такие странные вкусы… Какой-нибудь замухрышка с недоразвитыми бицепсами вполне может претендовать на статус знойного красавца. Надо просто найти, как говорят социологи, свою адресную аудиторию. Одним нравятся журнальные приторные блондины, другим грубо вытесанные брюнеты, третьим и вовсе лысые. Толстяки, тщедушные очкарики, коренастые крепыши… Даже откровенно уродливые люди кажутся кому-то красивыми. Одна моя родственница, рассказывая о своем новом ухажере, заявила: «Вова такой симпатичный, что я просто таю. Он — само совершенство. А вот брат у него такой урод, даже не верится, что от одной матери». Когда придя к ней в гости, я обнаружила на кухне двух мужчин, то без всякий сомнений воскликнула, обращаясь к стройному высокому парню с мягким интеллигентным лицом: «Здравствуй, Вова!». Но Вовой оказался низкорослый уродец с микроскопическими близко посаженными глазами. Женщинам в этом плане сложнее. Если уж страшная, значит страшная. Мужчины же хороши в зависимости от того, кто именно на них смотрит.
Но Петр… Петр был хорош, с какой стороны не посмотри! Принц на все времена. Вообще то он попросил называл его Полом. Но мне больше понравилось его паспортное имя. Петр — это камень, и он на все сто был именно таким, состоящим из гранитно-твердых мускулов и африканской страсти. Об эту скалу наверняка разбилось не одно женское сердце. Как можно остаться равнодушной к ста восьмидесяти сантиметрам совершенной плоти? К узким бедрам, широким плечам, жгуче черным локонам, собранным в небрежный хвост. А глаза..! Темно серые омуты, проникающие в самую душу. Хотя, если быть совсем откровенной, то значительно ниже.
А еще в нем чувствовалась спокойная, уверенная в себе сила, скользила снисходительная небрежность к миру, к мелкой суете у его скульптурных ног. Едва ли я смогла бы рассматривать такой экземпляр в долгосрочном плане, но сиюминутно он меня просто очаровал.
— Айкидо — это не способ махать кулаками, это способ жить! На удар вы можете ответить ударом и получить следом так, что забудете все радости жизни. Всегда найдется тот, кто сильнее вас, у кого крепче кулак и больше наглости. Не стройте из себя каратисток, ваш поезд, груженый черными поясами, давно ушел. Вам надо научиться уходить, отступать, поддаваться. Для этого вы должны понять одну простую истину — прав не сильный, прав умный. Умный найдет способ перехитрить сильного и в итоге победить! Да?
— Да! — хором кричали великовозрастные воспитанницы и восхищенно замирали.
Я робко мялась на пороге спортивного зала, ожидая окончания тренировки, и с ужасом понимала, что меня так и тянет присоединиться к этому восторженному стаду. Не заняться ли мне айкидо?
— Арина, Арина… Арина, — Петя пробовал имя на вкус, пытаясь припомнить, была ли в его меню такая женщина.
— Арина Валевская, — подсказала я.
— Да, была. Была Арина. Фамилию не помню, но это можно уточнить, на каждого ученика мы заводим файл.
Петр быстро пробежал курсором по длинному списку, и дважды щелкнув мышью, открыл небольшой, на половину странички, документ.
— Да, все верно, Арина Валевская, тридцать восемь лет, рост сто шестьдесят два, вес пятьдесят восемь. Уровень подготовки — начальный. Абонемент — годовой. Но она была всего три раза, потом бросила. Деньги мы, кстати, не возвращаем.
У Пети было странное лицо. Красиво прочерченный горизонтальными складками лоб выдавал постоянную работу ума, но глаза… Глаза были пустыми, точнее непроницаемыми. За ними ничего не было видно — ни растерянности, ни любопытства. Он, видимо, очень неплохо владел собой, этот Петя. Чем-то он был похож на африканского идола, стоящего на плексигласовой полке во главе шеренги спортивных кубков. Смазливая мордашка истукана непрозрачно намекала на его порочную сущность, ибо все добрые божества у народов жаркого континента имеют отвратительно страшные физиономии. Иначе как еще напугать зло?
— Кроме веста и роста, что-то еще можете добавить? — поинтересовалась я. Антропометрические данные тоже могли пригодиться, но к сожалению запись в компьютере спортклуба не имеет особой юридической силы.
— Что именно я должен добавить? — Петр поднял на меня серые, слегка удлиненные к вискам глаза.
— Характер, привычки… Черт, ну я не знаю, у вас же сложилось о ней какое-то мнение?
— Да почему? — удивился Петя, — почему у меня должно было сложиться о ней какое-то мнение? Я веду этот курс можно сказать на благотворительных началах. Основной доход получаю от индивидуальных клиентов. Вот о каждом из них могу рассказать немало. А эта секция самообороны… Сюда приходят не за мастерством, а так… кости поразмять.
— Зачем же вам такая обуза?
— Если честно, то я имею грант от одного фонда именно на программу обучения женщин. К тому же
