— Ага, в компании с погорелой артисткой Романовой, у которой на почве большого человеческого горя рухнула крыша. Да, Гриша, мне тоже ее очень жалко. Мне и девочек жалко, и этого Фредди, и даже Фиму! Но, Гриша, куда ты лезешь? Это не наша поляна.
— Все, Настя, я свое слово сказал. Ты как хочешь, а я по этому делу буду работать. С тобой или без тебя, но буду.
— О боги! Я так мечтала еще пожить! У меня, Гриш, между прочим, даже детей еще нет. Сгину, и не останется на земле никакого следа.
— Дети — не гарантия! — зло бросил мне Гришка.
Я вспомнила Ангелину и вынуждена была с ним согласиться.
— Е-мое, Гриш, но я не понимаю даже приблизительно, с какого конца тут браться.
Напарник внезапно затормозил и остановил машину прямо у обочины.
Справа и слева от нас стояли укутанные слежавшимся снегом сосенки, сумерки постепенно сгущались. На мутно-голубом небе проклюнулась ранняя луна. Даже не верилось, что были Калькутта, Гонконг, Амстердам и Венеция. Все это казалось сном, который сейчас заново предстояло вспомнить. Но как же не хотелось. В салоне пахло машинным маслом, уютно светилась приборная панель. Было желание свернуться калачиком на заднем сиденье и подремать там недели две. Глядишь, к тому времени все как- нибудь само собой рассосется.
— Связь между убийством Фредди и всеми этими странными взрывами, а потом еще и гибелью девочек настолько очевидна, что даже странно, — уже спокойно заговорил Григорий. — Только совсем слепой ее не заметит. Возможно, именно на это и было рассчитано.
— Что ты имеешь в виду? — На самом деле я прекрасно понимала, о чем ведет речь мой коллега. Но самой формулировать не хотелось. Мозги были какими-то вязкими, любая мысль в них тонула, как в болоте.
— Смотри. Допустим, кто-то замышляет преступление. Преступление рискованное, шансы разоблачения очень велики. Как можно избежать угрозы провала?
— Не знаю, я же не преступник, мне сложно о таком думать.
— Все мы немного преступники. Да знаешь ли ты, что, по данным одного очень интересного социологического опроса, почти семьдесят процентов людей готовы на преступление, если будут твердо уверены в безнаказанности. Я думаю, что в действительности потенциальных убийц, воров и растлителей малолетних еще больше. Просто кое-кто врет даже в анонимной анкете.
— Возможно, — неуверенно сказала я и вспомнила Леночку. И соседку по этажу Дорофею Васильевну, которая регулярно стучит на всех жильцов участковому. И продавщицу ближайшего ларька, хамившую при каждом удобном случае. И врача, содравшего с меня бешеные деньги за неверный диагноз…— Возможно, — увереннее повторила я.
— Так вот, чтo бы ты сделала на месте человека, которому позарез надо совершить нечто противозаконное, но при этом избежать наказания. Речь идет о действительно очень высокой степени риска. Расклад такой, что наказания практически не избежать. Ну все равно, что устранить мафиозного авторитета при свидетелях. Как быть?
— Я бы подождала более удобного случая. Так бы рисковать я не стала.
— Нет, ждать ты не можешь. Или пан или пропал.
— Черт, я не знаю. Как тут быть… А залечь на дно?
— Не тот вариант. Найдут и уничтожат.
— Да не бывает такого, чтобы нельзя было скрыться.
— Бывает.
— Тогда я в растерянности, Гриш. Не знаю, как быть.
— Есть один вариант, Настасья, есть!
— И ты его нашел?
— Представь себе, да. Я его нашел.
— Гриша, я никогда не сомневалась в том, что ты гений. Так давай, говори.
— Чтобы уйти от наказания — надо умереть самому.
— Да уж, замечательный способ. Вопросов больше нет.
— Ты послушай. Речь не идет о том, чтобы умереть на самом деле. Разыграть свою смерть. Внушить всем, что ты умер, но остаться живым и тихонько отсидеться где-нибудь в Швейцарии, пока сыр-бор не уляжется.
— Хочешь сказать, что девочки…
— Ничего я не хочу пока сказать. И почему ты сразу подумала о них? Есть ведь еще и Фредди.
— Ой, Гриша, его я видела. Мертвее не бывает. А вот трупов девочек так пока и не нашли.
— Это ни о чем не говорит. С девочками, конечно, тоже все не так очевидно. Федору же фактически снесло лицо, что наводит на определенные подозрения. Если это в действительности был спектакль, то надо отдать должное гениальности режиссера. Он собрал в гости именно тех людей, которые моментально разносят по миру любую информацию, еще и приумножая ее по ходу дела. Все его видели мертвым. Потом, я тебя уверяю, это обрастет такими подробностями! Найдутся очевидцы, на глазах которых случился взрыв, которые успели все рассмотреть в деталях. А ведь деталей-то никаких и не было. Никто не видел ничего, кроме заключительного акта. Когда Федора заметили, он уже лежал в крови на снегу. Но Федор ли это был?
— Ой, Гриша, как все странно.
— Но согласись, задумка на пять баллов.
— Пожалуй. Однако непонятен мотив. Зачем Федору это надо? И что все-таки случилось с девочками? Это он их, получается, убил?
— Насчет девочек торопиться с выводами не будем. Их тела пока ищут, и я не исключаю, что найдут. Мотив — это да, без него никуда… Но мотив всегда найдется.
— Пока мы его не определим, мы ничего не выясним. Кстати, действительно ли Фредди погиб в ту ночь — вполне можно определить с точностью до ста процентов. Существует же анализ ДНК.
— Да. Именно об этом я уже давным-давно подумал. Но мы не можем афишировать свой интерес к этой теме. Анализ надо провести, чтобы никто ничего не знал. Даже Ангелина. Она вполне может оказаться причастной ко всей этой истории.
— Не похоже.
— Возможно, она просто не ожидала именно такого исхода. Но в первой части действия она могла подыграть мужу.
— И как мы все это провернем?
— Настена, ты меня обижаешь. Я все уже почти провернул. Осталось обеспечить образец для сравнения.
— Что провернул? Какой еще образец?
— Один знакомый патологоанатом помог мне разжиться, извини за детали, некоторым количеством волос покойного, ну и еще кое-чем по мелочи… Однако сам по себе анализ этих фрагментов ничего не даст. Надо иметь то, с чем это можно сравнить.
— Ты это имеешь?
— Тут требуется твоя помощь.
— О господи! И какая?
— Ничего страшного. Дело в том, что у Федора есть сын. Вполне взрослый дядя тридцати с небольшим хвостиком лет. Как раз твой размерчик. Познакомишься с ним, под благовидным предлогом разживешься прядью из его шевелюры…
— Гриша, как ты себе это представляешь?! — в ужасе воскликнула я. Воображение угодливо подкинуло картинку, как я бегаю за незнакомым мне мужиком с большими ножницами и пытаюсь отхватить у него клок волос.
— Уж не знаю, вам, девушкам, виднее.
— Елки-палки, я никогда ни с кем не знакомилась по собственной инициативе.
— Вот заодно и потренируешься. Полезный, между прочим, навык.
Интересно, к чему это Гришка сказал? Что он имел в виду? Что у меня все так плохо, что мне
