– Лучше яблоки. Я северный человек.
– Кладем яблоки… Что ты сник? Покорить Лондон – круче, чем Москву. Северный человек, do you speak English?
– Yes, I do, а что толку? – Костя протянул Алине целлофановый пакет для яблок. – Ты понимаешь, что это вообще невозможно?
Алина перестала возиться в ящике с яблоками и подняла на Костю возмущенный взгляд:
– Никогда не говори «невозможно»! Мне три года твердили в училище: «с вашей выворотностью невозможно», а потом красный диплом дали. Если веришь – возможно все. Ты веришь?
Костя смотрел на Алину. Смотрел и спрашивал себя – верит ли он, что у него получится начать все с нуля теперь уже в Лондоне? Отказаться от невероятного шанса снять клип для «Гостей из Будущего», снова откладывать деньги на съемку каких-нибудь лондонских аутсайдеров… Если это будет нужно, чтобы остаться с Алиной, – он согласен! Он верит! Алина, пытливо смотревшая Косте в глаза, прочитала эту веру в его взгляде и улыбнулась. Что бы ни случилось – они будут вместе!
Выгрузив все продукты из тележки на ленту около кассы, Алина достала из сумочки ключи от квартиры:
– Мне на репетицию пора, отвезешь продукты домой?
Костя кивнул. Алина потянулась к нему:
– Надо будет сделать тебе второй ключ.
Она чмокнула просиявшего Костю в щеку и поспешила к эскалатору. Проводив ее взглядом, Костя вновь повернулся к полногрудой кассирше, смотревшей на легкомысленного покупателя с изрядной долей зависти.
– Яблоки завесили? – подозрительно спросила она.
– Нет…
– Иди завешивай, стоит лыбится, как дурачок перед каруселью.
Костя не видел, как лыбятся перед каруселями дурачки, но сразу понял, что сравнение не делает ему чести. Он подхватил пакет с яблоками и побежал к электронным весам.
Глава 19
Оранжевый «Фольксваген» припарковался рядом с подъездом Алины. Костя вышел из машины, открыл заднюю дверцу и принялся выгружать пакеты с продуктами. Черный «Хаммер», несмотря на кажущуюся громоздкость, приблизился неожиданно легко и стремительно. Костя не успел понять, что происходит, а две пары рук уже втащили его в машину. Хлопнули дверцы, и джип сорвался с места. Одинокий прохожий удивленно посмотрел машине вслед, равнодушно отвернулся и проследовал по своим делам. Около дома Алины воцарилось мирное спокойствие, и только рядом с осиротевшим «тигренком» валялись рассыпавшиеся яблоки, апельсины и плавленые сырки.
Пристань «Болотово» была заброшена лет двадцать назад. Когда-то здесь по шесть раз на дню останавливались быстроходные «Ракеты», привозили и увозили отдыхающих на расположенную неподалеку в лесу турбазу электромеханического завода. Потом завод зачах и закрылся, а вместе с ним зачахла и турбаза. Деревянные домики на четыре койки развалились, сетчатый забор проржавел, плитки, которыми были выложены дорожки, вросли в землю и растрескались под напором сорной травы. Руины турбазы даже некому было разобрать на дрова, потому что ближайшая подмосковная деревня находилась в двадцати километрах отсюда, а проехать к этому месту по сплошному бездорожью можно было только на очень хорошем джипе. Недаром главным средством сообщения с базой всегда были именно ходившие от Речного вокзала «Ракеты». Быстроходные суда продолжали швартоваться к пристани еще полгода, но никто в «Болотово» не сходил, никто не садился, и маршрут упразднили. Пристань заросла высоким прибрежным кустарником, о ее существовании все забыли.
Когда Шепилов сказал Юрцу с Игорем, что лоха, которого они когда-то метелили в парке, надо вывезти в такое место, чтобы тот сразу намочил штаны, Юрец сразу вспомнил про «Болотово». Он ездил на заводскую турбазу мальчишкой с родителями и ностальгически навестил эти места пару лет назад, когда испытывал в деле свой «Ленд Круизер». Чтобы добраться до «Болотово», нужно было час гнать по шоссе и пробираться через лес по едва заметной колее, но пристань того стоила. Юрец уверял, что упертого лоха достаточно будет приковать наручниками к ограде и оставить одного часа на два, но Шепилов настаивал на более действенных методах. У Игоря такие методы были…
В «Хаммере» Косте сразу надели на голову какой-то мешок, а к месту везли, врубив на полную громкость музыку, чтобы отбить охоту разговаривать. Это тоже была часть обработки.
– Вылезай, приехали! – скомандовал Игорь, когда «Хаммер» наконец остановился, а музыка смолкла.
Юрец снял с Костиной головы мешок. Тот осмотрелся. Из-за кустов выглядывал ржавый железный навес пристани с олимпийской символикой на передней стенке. Колыхалась на ветру высокая трава, слышался плеск волн, и какое-то щемящее чувство подсказывало, что в радиусе многих километров нет ни души. Игорь с Юрцом подхватили Костю под руки, выволокли на пристань и быстро приковали наручниками к ржавой ограде. Костя пытался вырываться, но резкий удар под дых согнул его пополам, моментально лишая сил.
– Я думал, ты успокоишься, – вздохнул Шепилов с показным огорчением человека, который честно пытался решить дело миром, но вынужден прибегнуть к крайним мерам.
– А я думал, ты успокоишься! – вызывающе ответил Костя, откашливаясь и пытаясь выпрямиться.
Стоявший рядом Юрец пнул ногой побеленный чайками чугунный кнехт.
– Прикинь, Лех, у меня знакомый черепушкой об такую чугунину стукнулся… Только весной всплыл.
Костя усмехнулся:
– Утопите? Давайте… Вас же менты вычислят, колоть начнут. Знаете, как в ментуре колют?
Игорь привычным движением вытащил из кармана красное милицейское удостоверение и сунул Косте под нос.
