бесконечном потоке.
— Она действительно прозрачная, — заявил он и насмешливо подмигнул Дори. — Мы берем ее.
Дори взяла Скотта под руку и потянула.
— Эта рубашка стоит почти двести долларов, — процедила она сквозь зубы.
— Хорошо, что я остановился у банкомата, помнишь? Я буду наслаждаться, видя тебя в ней. — Он наклонился и поцеловал ее в нос. — Даже когда ты будешь выглядеть так, словно ты проглотила арбуз.
Они подошли к машине. Скотт по-прежнему держал вешалки с платьями на пальцах одной руки, а коробку с ночной сорочкой под мышкой другой руки.
— Вытащи у меня ключи из кармана.
— Ну уж нет, — ответила Дори, забирая у него коробку. — Доставай свои ключи сам, Казанова.
Скотт отпер дверь машины, расстелил платья на заднем сиденье и поставил коробку на пол. Затем повернулся к Дори:
— И?..
— И что?
— Так какой я?
— Замечательный, — сказала она, обнимая его за шею. — Немного странный иногда, но замечательный.
— У нас должны были быть икра и шампанское, — заметила Дори.
— Мы оба не любим икру, я равнодушен к шампанскому, а тебе вообще нельзя ни капли спиртного, — ответил Скотт.
— Пустая формальность, — сказала Дори и потянулась за своим шоколадным коктейлем. — Когда женщина присутствует на пикнике в кровати посреди ночи и одета в двухсотдолларовую прозрачную ночную сорочку, она обязана есть икру и крутые яйца.
— Нас вполне устраивает жареная картошка и биг-мак, — заметил Скотт.
Дори улыбнулась ему поверх соломинки в вощеном стаканчике.
— Это была великолепная идея. Ты гений, что придумал это.
Он посмотрел на нее, сидящую на кровати в белом шифоне, окружающем ее, словно облако. Атласная кокетка закрывала грудь, но в промежутках между аппликациями ему открывалась весьма соблазнительная картина.
— Я рад, что ты проснулась, — сказал он.
— Для человека, который способен пробраться в дом и тайком залезть в постель, не разбудив хозяйку дома, ты топал по спальне, словно слон.
Он нагнулся, чтобы поцеловать ее.
— Может быть, мне хотелось разбудить тебя, потому что мне было скучно одному, хотя, возможно, я и не понимал, что делаю.
— Ты имеешь в виду — подсознательно?
— Именно, — ответил он. — Подсознательно.
— Тебе следует наблюдать за этим своим подсознанием, — серьезно предупредила Дори. — Иногда оно способно подтолкнуть на какую-нибудь выходку.
— За сегодняшнюю я благодарен. Она улыбнулась.
— И я тоже.
Когда Дори впервые надела рубашку и посмотрелась в зеркало, она вспомнила, как продавщица сказала, что такую обычно покупают в приданое, и подумала, что бы это значило — быть невестой. Затем, когда она вошла в гостиную в легкой прозрачной сорочке, чувствуя новую округлость своего тела, которая, вероятно, подчеркивалась воздушным шифоном, она уже знала, что это такое.
Скотт смотрел на нее, и в глазах его она читала благоговение. Благоговение и восхищение... и желание. Дори подумала: Должно быть, так и бывает, когда невесты невинны, а женихи испытывают волнение.
Она не помнила, чтобы их любовные ласки были столь сладкими и неторопливыми. Она уснула в объятиях Скотта и, проснувшись, увидела, как он одевается, собираясь в «Макдоналдс». Он был голоден. Неожиданно она тоже почувствовала голод и попросила его принести ей биг-мак, жареную картошку и коктейль. Затем, пока он отсутствовал, она расстелила на кровати красно-белую клетчатую скатерть для их импровизированного пикника.
— Мы ни за что не уснем после всей этой еды, — заявила Дори, пока Скотт запихивал скатерть в корзину с грязным бельем.
Но пять минут спустя после того, как он забрался в постель, они оба уже крепко спали, прижавшись под одеялом друг к другу, словно щенки, которые только что напились теплого материнского молока.
Спустя несколько часов ее разбудил низкий тихий голос. Она что-то пробормотала.
— Дори, — снова голос Скотта, на этот раз более настойчивый. Она нехотя открыла один глаз и издала звук, который можно было трактовать как «Да?». — Дори, ребенок шевелится?!
На минуту Дори прислушалась и почувствовала сильное движение внутри себя.
— Да, — пробормотала она. — Он толкается все время, особенно по утрам.
Скотт издал звук радостного изумления.
— Я почувствовал его. Он разбудил меня. — Он положил ладонь ей на живот. — Не могу поверить, что он такой сильный.
— Он говорит, спасибо за гамбургер.
— Он большой? Ты знаешь?
— Около девяти дюймов длиной.
— Мы можем увидеть его? Я имею в виду — без микроскопа?
Дори улыбнулась его наивности, его неожиданно проснувшемуся любопытству.
—Да. Это крошечное человеческое существо, миниатюра того, каким он будет, когда родится. Можно даже определить, будет это девочка или мальчик.
— А когда мы будем знать наверняка?
На этот раз Дори рассмеялась.
— Когда он родится. Можно сделать специальное обследование, но, поскольку со мной все в порядке, в этом нет нужды. Поэтому, если ребенок не повернется нужным местом, когда они делают ультразвук...
— Это звучит как что-то из научной фантастики.
— Это напоминает рентген, но они используют звуковые волны, чтобы получить изображение. Там нет радиации.
— Ты скажешь мне, правда? Если они определят.
— Если тебе хочется знать.
— Я хочу знать все, Дори.
Наступило короткое молчание. Дори судорожно вздохнула.
— Скотт, на наших занятиях мы обсуждали процесс родов. Мне нужно знать, чего бы ты хотел от меня. Хочешь ли ты, чтобы я позвонила тебе, когда все начнется, или подождать...
— Конечно, когда у тебя начнутся роды. Я хочу... — Он замолчал, не зная, как окончить предложение, не будучи уверенным в том, чего бы ему хотелось. — Как долго это продлится?
— У всех по-разному, — ответила Дори. — Для первых родов это по меньшей мере
