— Двенадцать лет назад в Дюладеле я повстречал дереитского артета. Он дал мне копии До-Кесег и До-Дерет, и я прочел их за одну ночь. Святой артет направил меня в Арелон, помогать обращению жителей моей родины; я поселился в Рейне. Семь лет я распространял там наше учение, пока не услышал, что в самом Каи строится часовня. Я пересилил отвращение к элантрийцам, помня, что святой Джаддет покарал их вечным проклятием, и присоединился к фьерденским братьям здесь. Я привел с собой своих последователей: половина верующих Каи прибыла из Рейна. Фьена поразило мое усердие, и он наградил меня титулом артета и позволил продолжать учить.
Хратен задумчиво потер подбордок, рассматривая арелонского жреца.
— Ты, конечно, понимаешь, что артет Фьен поступился правилами.
— Да, господин. Артет не может назначать других артетов. Когда я беседую с людьми, я никогда не называю себя жрецом Дерети, только учителем. — Дилаф произнес последнюю фразу тоном, не оставляющим сомнений в том, что он считает себя очень хорошим учителем.
— Что ты думаешь об артете Фьене?
— Он был потакающим своим слабостям глупцом, господин. Его небрежение замедлило рост империи Джаддета в Арелоне и вызвало насмешки над нашей религией.
Хратен улыбнулся: Дилаф, хотя и не принадлежал к избранному народу, без сомнений понимал доктрины и истоки своей веры. И все-таки его пыл мог оказаться опасным. Неукротимый огонь в глазах Дилафа рвался наружу; если не избавиться от жреца сразу, придется пристально за ним присматривать.
— Мне кажется, что артет Фьен все же совершил один правильный поступок, хотя и вышел за рамки своих полномочий, — произнес Хратен. Глаза Дилафа загорелись еще ярче. — Я возвожу тебя в ранг полного артета, Дилаф.
Жрец поклонился до земли. Он хорошо знал фьерденские манеры, и верховный жрец никогда не встречал иностранца, который бы так бегло говорил на святом языке. Этот человек действительно мог оказаться полезным, особенно если вспомнить, что общим доводом против Шу-Дерет служило то, что религия благосклонна только к фьерденцам. Арелонский жрец поможет наглядно показать, что империя Джаддета принимает всех. Хотя фьерденцев она принимает с распростертыми объятиями.
Хратен мысленно поздравил себя с приобретением нового орудия, но удовлетворение продлилось недолго. Когда Дилаф выпрямился, в его глазах по-прежнему горела страсть, только теперь там светилось кое-что еще: амбиция. Хратен нахмурился, у него начало зарождаться подозрение, что его провели.
Ему оставался только один выход.
— Артет, ты присягал кому-нибудь как одив?
Ресницы Дилафа взметнулись в удивлении, и он с сомнением уставился на верховного жреца.
— Нет, господин.
— Хорошо. Тогда ты станешь моим.
— Господин… конечно же, я ваш ничтожный слуга.
— Ты будешь больше, чем просто слуга, артет, — ответил Хратен. — Если ты станешь моим одивом, я буду твоим хроденом. Ты будешь принадлежать мне сердцем и душой. Если ты следуешь учению Джаддета, ты будешь следовать ему через меня. Если ты служишь вирну, ты будешь служить ему под моим началом. Что бы ты ни говорил, делал или думал, ты будешь следовать моим указаниям. Ты меня понял?
Пламя в глазах Дилафа полыхнуло заревом.
— Да, — выдохнул он.
Фанатизм артета не позволял ему отвергнуть подобное предложение. Хотя его низкий ранг в храме не изменится, статус одива джьерна принесет влияние. Если рабство вознесет его по ступеням власти, тогда он готов стать рабом Хратена. В душе Дилаф был истинным фьерденцем: амбиции Джаддет поощрял с такой готовностью, как и преданность.
— Хорошо, — процедил Хратен. — Твое первое задание — проследить за жрецом Фьеном. Уже сейчас он должен грузиться на корабль, и я хочу убедиться, что он исполнит мое указание. Если по какой-то причине Фьена на борту не окажется — разыщи и убей его.
— Слушаюсь, джьерн.
Дилаф поспешно покинул комнату. Наконец-то нашелся выход его энтузиазму; Хратену оставалось только удерживать этот энтузиазм в должной узде.
Хратен покачал головой и вернулся к столу. Свиток все еще лежал там, куда его уронили недостойные руки Фьена; верховный жрец улыбнулся и трепетно взял пергамент в руки. Хратен никогда не придавал большого значения обладанию вещами, его манили великие свершения, а не накапливание бесполезного хлама. Но порой попадалась вещь настолько уникальная, что жреца согревала простая мысль, что она принадлежит ему. Он ценил ее не за приносимую пользу или возможность поразить окружающих, а просто потому, что именно ему выпала привилегия владеть ею. Свиток был такой вещью.
Вирн написал его своей рукой в присутствии Хратена. Пергамент содержал откровения Джаддета, и это писание предназначалось для глаз только одного человека. Мало кто встречал помазанника Джаддета, даже среди джьернов аудиенции были редкостью. Получить назначение из рук вирна… Это событие стало самым драгоценным воспоминанием в жизни верховного жреца.
Хратен снова пробежался взглядом по заветным словам, хотя уже давно выучил их наизусть.
«Услышь же слова Джаддета, переданные его слугой вирном Вулфденом Четвертым, королем и императором.
Сын мой, верховный жрец, твоя просьба вознаграждена. Отправляйся к еретикам Востока и объяви им мое последнее предупреждение, потому что, хотя империя моя бесконечна, терпению настает предел. Недолго мне осталось спать в своей каменной гробнице. День империи близится, и вскоре моя слава засияет в полную мощь, взойдя вторым солнцем на горизонте Фьердена.
Издавна на моей земле чернеют шрамы языческих земель Арелона и Теода. Три сотни лет жрецы проповедуют среди отравленных влиянием Элантриса, и только некоторые откликаются на их зов. Знай же, верховный жрец, что мои верные воины готовы и ожидают только приказа вирна. Я даю тебе три месяца на обращение Арелона. По истечении срока святые воины Фьердена ринутся в эту страну как хищники, круша и давя нечестивцев, которые не прислушались к моим заветам. Всего три месяца осталось до уничтожения противников империи.
Время моего вознесения близится, сын мой.
Слова Джаддета, властелина всего сущего, записанные его слугой вирном Вулфденом Четвертым, императором Фьердена, пророком Шу-Дерет, правителем святого королевства Джаддета и держателем всего сущего».
Время пришло — и только две страны еще сопротивлялись завоеванию. Фьерден вернул былую славу, потерянную сотни лет назад при крушении первой империи. И снова Арелон и Теод оставались двумя королевствами, не пожелавшими принять фьерденское правление. Но на этот раз, с помощью святой мощи Джаддета, Фьерден выйдет победителем. И когда все человечество объединится под властью вирна, Джаддет сможет восстать с подземного трона и править в величии своего великолепия.
И все это благодаря Хратену. Обращение Арелона и Теода являлось его неотложной задачей. Ему дали три месяца на то, чтобы изменить верования целого народа; задача грандиозная, но тем более важная. Если миссия провалится, фьерденская армия уничтожит
