слишком ярким для глаз.
— Думаешь, не следовало добавлять линию Разлома? — спросил дьюл.
— Нет. Очевидно, что значительная часть проблемы заключалась в ней. Теперь Эйон Дор действует, но ее все еще что-то сдерживает. Возможно, надо добавить еще какие-то детали.
Галладон поглядел на свои руки. Даже на темной коже дьюла пятна шаода виднелись отчетливо.
— Попробуй исцеляющий эйон, сюл.
С согласным кивком Раоден вычертил в воздухе символ Йен. Добавил уточнения, которые направляли энергию на тело Галладона, и три усиливающие метки; закончил короткой линией Разлома. Эйон на мгновение вспыхнул и угас.
— Что-нибудь ощущаешь?
Дьюл покачал головой, потом поднял руку и осмотрел полученный вчера, когда поскользнулся на грядках, порез у локтя. Ничего не изменилось.
— Боль все еще при мне, сюл, — разочарованно произнес он. — И сердце не забилось.
— Этот эйон повел себя не так, как другие. Он исчез как раньше, до того, как мы догадались про Разлом. Получается, что Дор не сумела тебя найти.
— Тогда зачем нам это, сюл?! — с горькой злобой спросил Галладон. — Мы все равно останемся гнить в городе.
Раоден положил руку ему на плечо.
— Мы найдем применение силе, дружище. У нас в руках оказалась магия элантрийцев; возможно, не все работает, но мы же еще толком не пробовали. Только представь себе! Мы получили доступ к силе, которая украсила Элантрис, кормила весь Арелон. Не стоит оставлять надежду, когда подошел так близко к цели.
Галладон поднял голову и печально улыбнулся.
— Пока ты рядом, сюл, ни у кого не выйдет опустить руки. Ты категорически не даешь людям спокойно предаваться отчаянию.
После того как опробовали множество эйонов, стало очевидным, что Дор все еще не вырвалась на свободу полностью. Они заставили взлететь лист бумаги, но не смогли поднять книгу. Перекрасили одну из стен в синий цвет, вернули обратно, и Раоден сумел превратить небольшую кучку углей в несколько зерен. Результаты обнадеживали, хотя некоторые эйоны не работали вообще.
Например, любой эйон, направленный на одного из них, вспыхивал и тут же гас. Против одежды символы не возражали, но напрочь отказывались воздействовать на тело; Раоден даже обломил ноготь на большом пальце и безуспешно попытался поднять его в воздух. Единственное объяснение, которое пришло ему в голову, он уже высказывал ранее.
— Наши тела замерли в процессе изменения, дружище, — рассуждал он, наблюдая, как вспыхнул висящий перед ними лист бумаги. Связанные последовательностью эйоны работали прекрасно. — Шаод не закончил перемены; то, что не дает Эйон Дор набрать полную мощь, также удерживает нас от превращения в настоящих элантрийцев. Похоже, что, пока превращение не завершится, на нас эйоны не подействуют.
— Я все же не понимаю, почему произошел первый взрыв, сюл.
Галладон тщательно вырисовывал эйон Эйш. Он знал всего несколько символов, а крупным рукам дьюла было трудно добиться предельной точности. Сейчас он снова ошибся, и символ исчез. Дьюл нахмурился, но продолжал говорить:
— Тот эйон казался очень мощным. Почему остальные работают с меньшей силой?
— Точно не знаю, — протянул Раоден.
Несколько минут назад он поборол сомнения и воспроизвел Эхе с теми же дополнениями, что и в первый раз. У него вышел запутанный иероглиф, готовый выстрелить огромным языком пламени. Вместо этого эйон выплюнул тонкий пучок огня, которого едва хватило бы, чтобы подогреть чашку чая. Принц подозревал, что первый взрыв подпитала текущая сквозь него Дор, как наглядное выражение долгожданной свободы.
— Возможно, за десять лет слишком много Дор скопилось в одном месте. Как собирающийся под потолком пещеры газ. А первый эйон исчерпал многолетние запасы.
Галладон передернул плечами. Они еще многого не понимали. Раоден присел, и его взгляд упал на один из томов.
Ужаленный внезапной догадкой, он вскочил и ринулся к кипе книг по Эйон Дор и выбрал ту, где страницу за страницей покрывали начертания эйонов. Дьюл с недовольным видом последовал за ним и уставился через плечо принца на выбранную им страницу.
Изображенный там эйон поражал своими размерами и сложностью — Раодену пришлось передвинуться в сторону, чтобы уместить все изменения и уточнения, разбегающиеся далеко за пределы центрального символа. К тому времени, как он закончил, рука заныла, а эйон висел перед ними стеной переплетающихся линий. Он медленно разгорелся, контуры изогнулись и обернулись, как полотно, вокруг принца. Галладон испуганно вскрикнул.
Через несколько секунд свет померк. С одного взгляда на лицо друга Раоден понял, что у него получилось.
— Сюл… ты вылечился!
— Боюсь, что нет, — с сожалением качнул головой принц. — Это всего лишь иллюзия. Смотри.
Он поднял руки, по-прежнему серые и покрытые темными пятнами. Он шагнул к блестящей табличке на боку полки, чтобы взглянуть на лицо.
На него смотрело искаженное отражение незнакомца: на нем не просто отсутствовали пятна, оно совсем не походило на его внешность до шаода.
— Иллюзия? — переспросил дьюл.
Раоден кивнул.
— Она основана на эйоне Шао, но к ней добавлено столько уточнений, что начальный символ практически не имеет значения.
— Но она не должна действовать на тебя. Мы же вычислили, что Дор не находит элантрийцев.
— Не находит, — согласился принц. — Иллюзия привязана к моей рубашке. Она покрывает кожу, как одежда, но ничего не меняет.
— Тогда для чего она нам?
Раоден улыбнулся.
— С ее помощью мы сможем, покинуть Элантрис, дружище.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
— Почему так долго?
— Я не нашел Духа, госпожа, — объяснил Эйш, вплывая в окно кареты. — Поэтому передал послание мастеру Галладону. А потом отправился проведать короля Телри.
Сарин с досадой потерла щеку.
— И как он поживает?
— Галладон или король, госпожа?
— Король.
— Его величество занят тем, что предается неге во дворце, в то время как половина арелонской знати ожидает аудиенции, — осуждающе доложил сеон. — Он выразил недовольство, что среди дворцовой прислуги осталось мало хорошеньких девушек.
— Мы сменили одного идиота на другого, — поджала губы Сарин. — Как он ухитрился собрать достаточное состояние, чтобы получить титул герцога?
— Это не его заслуга, госпожа. Брат Телри вел дела, а после его смерти герцог все
