— Единственный способ, чтобы покончить с Элантрисом наверняка, — довольно улыбнулся он.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Раодена разбудила боль. Больше всего болел затылок, а ему вторили царапины, синяки и порезы по всему телу.
На мгновение он подумал, что сломается. От каждой раны расходились острые толчки боли, не утихая ни на секунду. К счастью, у него за плечами имелись недели, прожитые под непрерывной угрозой приступов Дор; обычные ранения не могли сравниться с сокрушительной агонией, которую приносила с собой рвущаяся на свободу энергия. Забавно, но та сила, что едва не уничтожила его, теперь помогала бороться с безумием.
В полузабытьи принц почувствовал, что его подняли и швырнули на что-то твердое — седло. Лошадь шла рысью, и он потерял счет времени, пока трясся в седле и боролся с грозящей нахлынуть темнотой. Он слышал голоса, но говорили по-фьерденски.
Наконец они остановились. Грубые руки стащили его на землю, и Раоден со стоном приоткрыл глаза.
— Просыпайся, элантриец, — произнесли над ним по-эйонски.
Принц приподнял голову и растерянно заморгал. Утро еще не наступило, и он ощущал густой запах гари. Он лежал у подножия холма у дома Киина; похожий на крепость особняк возвышался в нескольких шагах от него, но Раоден не мог толком его разглядеть — перед глазами все расплывалось.
«Доми милостивый, — пронеслось у него в голове. — Пусть Сарин будет жива и здорова».
— Я знаю, что ты слышишь меня, принцесса! — заорал Дилаф. — Посмотри, кого я привез! Давай заключим соглашение.
— Нет! — попытался выкрикнуть Раоден, но изо рта вырвался хрип. Удар по голове сделал свое дело: у принца кружилась голова, он с трудом держался на ногах и не мог говорить. Но что хуже всего — он никогда не поправится. Его тело потеряло способность к излечению: головокружение и пляшущие перед глазами точки останутся с ним до конца.
— Ты же понимаешь, что ему нельзя верить, — тихо произнес Кипи.
Они наблюдали через узкое, похожее на бойницу окно за Дилафом и шатающимся Раоденом. Сарин обреченно кивнула, по спине бежали мурашки. Раоден выглядел плохо: он едва стоял на ногах и, казалось, с трудом понимал, что происходит.
— Доми милостивый, что они с ним сделали?
— Не смотри, Ин. — Киин и сам отвернулся от окна. Огромная секира Дрейка Душегуба стояла наготове в углу.
— Я не могу не смотреть, — прошептала принцесса. — Я должна хотя бы попрощаться с ним.
Киин вздохнул, но кивнул.
— Хорошо. Поднимемся на крышу. Но если у них есть луки, мы тут же возвращаемся в дом.
Сарин послушно кивнула, и они вскарабкались по лестнице на крышу. Она подошла к парапету и глянула вниз. Если Дилаф предложит обменять Раодена на нее, она согласится без промедления. Но принцесса подозревала, что жрец потребует всех скрывающихся в доме, а на такое она пойти не могла. Даора с детьми пряталась в подвале под присмотром Люкела, и Сарин не предаст их, кого бы Дилаф ни держал в заложниках.
Девушка открыла рот, зная, что скорее всего ее слова будут последним, что услышит Раоден.
— Пошли! — приказал Дилаф.
Хратен стоял рядом и с болью наблюдал, как Сарин попалась в ловушку. Дахорские монахи разом выпрыгнули из укрытия в тени здания. Они прыжками взбирались по стенам, их ноги, казалось, приклеивались к камням, находя опору в швах между кирпичами и узких бойницах. Некоторые уже достигли парапета и перемахнули через него, отрезав принцессе путь к отступлению.
Хратен услышал испуганный вскрик, когда Сарин и ее спутник поняли, что попали в западню. Но они не успели ничего предпринять; через несколько мгновений один из монахов спрыгнул на землю, обхватив вырывающуюся девушку.
— Хратен, достань своего сеона, — приказал Дилаф.
Джьерн подчинился: открыл железный ящик и выпустил наружу шар света. Он не стал спрашивать, откуда монах узнал о сеоне. Воины Дахора славились как любимцы вирна, и их предводитель знал многие секреты.
— Сеон, я хочу поговорить с королем Эвентио.
Сеон подчинился, и вскоре его свет растекся, превратившись в гордое лицо полного мужчины.
— Я не знаю тебя, — заявил Эвентио. — Зачем ты вызвал меня посреди ночи?
— У меня твоя дочь, король. — Дилаф сильно ткнул принцессу локтем. Девушка поневоле вскрикнула.
Голова Эвентио повернулась, как будто высматривая источник крика, хотя он мог видеть только лицо Дилафа.
— Кто ты?
— Я Дилаф, граждет Дахорского монастыря.
— Доми милостивый… — прошептал король.
Глаза монаха прищурились, и он злобно усмехнулся.
— Я думал, что ты обратился в истинную веру, Эвентио. Но неважно. Разбуди свое войско, и пусть они соберутся на кораблях. Я прибуду в Теод через час, и, если меня не встретит полная и безоговорочная сдача, я убью девчонку.
— Отец, не надо! — закричала Сарин. — Ему нельзя доверять!
— Сарин? — тревожно спросил король.
— Один час, — прервал его Дилаф.
Тут он провел рукой по воздуху, и недоуменное лицо короля исчезло, оставив только гладкий светящийся шар.
— Ты собираешь перебить и теоданцев? — по-фьерден-ски сказал Хратен.
— Нет, их уничтожат другие. Я хочу убить только их короля, а потом сжечь корабли вместе с матросами. Когда армада будет уничтожена, вирн высадит в Теоде армию и во славу Джаддета сотрет страну в порошок.
— Ты зря идешь на такие меры. — Хратена начало подташнивать. — Я и так уговорил Эвентио обратиться.
— Пусть он обратился, но ты дурак, Хратен, если думаешь, что он позволит нашим войскам высадиться на его земле.
— Ты чудовище, — прошептал джьерн. — Ради своей ненависти к Элантрису ты готов уничтожить два королевства! Что тебе сделали элантрийцы?
— Хватит! — закричал Дилаф. — Или я убью и тебя. Ты же знаешь, что Дахор подчиняется только собственным законам.
Монах угрожающе уставился на Хратена, но постепенно успокоился, глубоко дыша. Тут он снова обратил внимание на пленников.
Раоден, шатаясь, пытался добраться до жены, которую обхватил молчаливый монах. Трясущейся рукой принц потянулся к девушке.
— О, — Дилаф вытащил из ножен меч, — я совсем забыл про тебя.
Он хищно улыбнулся и воткнул клинок в живот Раодену.
Боль взорвалась внезапной вспышкой света. Раоден даже не видел
