бороться и ничего не замышлять.
«Если бы Рину хоть раз выпало в жизни нечто подобное, — думала Вин, рассеянно касаясь сережки. — Может, тогда и для него кое-что изменилось бы. Для нас — изменилось».
На следующий день Хэм и Вин отправились в гарнизон Лютадели.
После того как она несколько месяцев подряд изображала знатную леди, Вин чувствовала себя немного странно в старой уличной одежде. Впрочем, не то чтобы странно… просто по-другому. Теперь ей не нужно было думать, как правильно сидеть или идти, чтобы платье не пачкалось о грязные стены или полы. И все же уличная одежда оставалась для нее привычнее.
Она надела простые коричневые штаны и свободную белую рубашку, заправив ее под ремень, а сверху натянула кожаный жилет. Отросшие волосы Вин спрятала под шапку. Случайные прохожие могли принять ее за мальчишку, хотя Хэм, похоже, не считал, что это имеет какое-то значение.
Это и в самом деле не имело значения. Вин за последнее время привыкла к тому, что люди смотрят на нее оценивающе, но на улицах никто не удостаивал ее даже взглядом. Медленно бредущие рабочие-скаа, мелкие вельможи, даже обеспеченные скаа вроде Клабса — никто не обращал на нее внимания.
«Я почти забыла, что такое — быть невидимкой», — подумала Вин.
К счастью, давние привычки — смотреть на ходу под ноги, уступать дорогу, сутулиться, чтобы не вызывать подозрений, — вернулись легко. Превратиться в уличную девчонку Вин оказалось так же просто, как вспомнить старую мелодию, которую она прежде мурлыкала под нос.
«Это просто другая маска, — думала Вин, шагая рядом с Хэмом. — Моя косметика теперь — это легкий налет золы на коже, не зря же я размазывала ее по щекам. Платье сменилось штанами, а штанам пришлось приобрести поношенный вид…»
Тогда кем же она была на самом деле? Вин-беспризорницей? Или леди Валетт? Или ни одной из них? Знал ли ее по-настоящему хоть кто-то из ее друзей? Знала ли она сама себя?
— Ах, как же я соскучился по этим местам! — сказал Хэм, весело шагавший рядом.
Хэм всегда выглядел счастливым. Вин не могла даже вообразить его чем-то недовольным, хотя сам он заявлял, что был несчастен, командуя армией.
— Вообще-то странно, — продолжил он, оборачиваясь к Вин.
Он совсем не старался выглядеть унылым и незаметным, как она. Его, похоже, не беспокоило, что он выделяется на фоне других скаа.
— Мне, наверное, не следовало бы скучать по столице… я хочу сказать, Лютадель — самый грязный и перенаселенный город во всей Последней империи. Но что-то в нем есть такое…
— Твои родные живут здесь? — спросила Вин.
Хэм покачал головой.
— Нет, они живут в маленьком городке неподалеку. Моя жена шьет. Она всем говорит, что я служу в гарнизоне Лютадели.
— Ты по ней скучаешь?
— Конечно. Это ведь нелегко… я могу лишь изредка встречаться с ней и детьми… но так лучше для них. Если меня убьют, инквизиторам будет нелегко отыскать мою семью. Я даже Келу не говорю, в каком именно городе они живут.
— Думаешь, братство станет этим заниматься? — спросила Вин. — Я имею в виду, если тебя действительно убьют.
— Я туманщик, Вин… а это значит, что в моих детях есть частичка благородной крови. И мои дети могут стать алломантами, а потом и их дети. Нет, уж если инквизиторы убивают туманщика, то стараются уничтожить и всех его детей. Так что единственный способ обезопасить семью — держаться от нее подальше.
— Но ты ведь можешь не пользоваться алломантией, — сказала Вин.
Хэм покачал головой.
— Не знаю, смогу ли я.
— Из-за того, что она дает власть?
— Нет, из-за того, что она дает деньги, — честно ответил Хэм. — Убийца… или «свинцовая рука», как предпочитают называть нас вельможи, — самый востребованный из туманщиков. Опытный убийца может выстоять против полудюжины обычных людей, он способен поднимать тяжести, выносить большие нагрузки, двигаться быстрее других… Все это означает, что он один заменяет несколько человек. Соедини пару стрелков с пятеркой убийц — и у тебя уже есть небольшая армия. Многие готовы дорого платить за такую охрану.
Вин кивнула.
— Да, я понимаю, деньги могут соблазнять.
— Они не просто соблазняют, Вин. Моей семье не приходится жить в тесном многоквартирном доме с другими скаа, им не грозит смерть от голода. Моя жена работает лишь для того, чтобы создать видимость, прикрытие. В общем, для скаа они живут очень хорошо. Когда я заработаю достаточно, мы уедем из Центральной провинции. В Последней империи есть места, о которых большинство людей вообще не знает, — места, где любой человек с деньгами чувствует себя вельможей. Места, где можно ничего не бояться и просто спокойно жить.
— Это звучит заманчиво.
Хэм кивнул, сворачивая на улицу, ведущую к главным городским воротам.
— Этой мечтой меня заразил Кельсер. Он всегда говорил, что сам хотел бы этого. Но мне кажется, его слишком захватывает игра. Деньги не имеют для него особого значения. Дело в азарте. Он, например, услышал где-то, что лорд-правитель скрывает бесценный секрет в той тайной комнате… Если бы они с Мэйр уехали до того, как взялись за это дело… Но они не уехали. Не знаю… наверное, они просто не могли чувствовать себя счастливыми в безопасности.
Похоже, эта мысль увлекла его. Вин видела, как очередной «интересный вопрос» крутится в его голове.
«Его слишком захватывает игра…»
К Вин вернулись прежние опасения. Что будет, если Кельсер решит лично занять имперский трон? Наверняка он будет не так плох, как лорд-правитель, но… Вин прочитала уже изрядную часть дневника лорда-правителя. Он вовсе не родился тираном. Когда-то он был хорошим человеком. Хорошим человеком, чья жизнь пошла не по тому пути.
«Кельсер другой, — сердито одернула себя Вин. — Он все сделает правильно».
И все равно эта мысль не оставляла ее. Хэм мог не понимать, но Вин отчетливо видела все соблазны… Несмотря на развращенность знати, высшее общество притягивало, манило… Вин очаровывала красота, музыка, танцы. Но ее интересовало не то, что интересовало Кельсера. Вин не было дела до политических игр или торговых махинаций, но она все равно знала, почему Кельсер не хочет покидать Лютадель.
Именно это нежелание погубило прежнего Кельсера. Зато в результате родился новый, более решительный и менее самовлюбленный человек. По крайней мере, Вин надеялась на это.
«Конечно, когда-то его планы стоили жизни женщине, которую он любил. Может, поэтому он так ненавидит лордов?»
— Хэм, — осторожно спросила Вин, — а Кельсер всегда ненавидел вельмож?
