И вот, в первом же своем капитанском рейсе, тот выкинул, что называется, невиданное коленце.
Поначалу все шло нормально. Пинасе Жаклона с недельку порыскал в океане, выискивая добычу. Капитан пыхтел от усердия. Он мечтал отметить начало своего капитанства какой- нибудь особо жирной добычей. Но океан был пуст. Вот такая она, моя везучесть, угрюмо думал Жаклон. Когда не надо — купцов уйма, хоть хватай их голыми руками. А когда надо — никого.
Внезапно матрос, который нес вахту в «вороньем гнезде», заметил на горизонте какой-то парусник.
Подошли ближе.
Это был испанский хольк. Он дрейфовал.
— Мертвец, что ли? — неуверенно сказал Жаклон. — Никаких признаков жизни.
Мертвые дрейфующие парусники не были для пиратов в новинку.
После лютого шторма судно могло потерять управление. Кончался провиант, люди вылавливали в трюмах крыс и поедали их. Потом наступала очередь попугаев и обезьян, которых везли домой как диковинные подарки: их тоже съедали. И если дрейф затягивался и никто не приходил на помощь, люди помирали с. голода.
Но могло случиться и так, что незадолго до появления фрис-чедцев хольк обчистили бешеные, забрали груз и пленных с собой, а ненужный парусник бросили. Порою пираты, забавляясь, поступали иначе. Срубали у жертвы мачты и увозили их, а команду и пассажиров оставляли на ограбленном судне — без парусов, на волю судьбы.
Но на хольке все мачты были целы. А на палубе — ни одного трупа, никаких следов побоища.
Жаклон недоумевал.
— Ну-ка, глянем, — сказал он. — Черт их знает, вдруг они все попрятались там сдуру, а то и со стволами наизготове…
Но нет, судно, пожалуй, все-таки было мертвым. Пиратский пипасс неторопливо пришвартовался к левому борту холька. Перекинули мостик.
Жаклон ступил на палубу холька первым, держа в руке двуствольный пистолет.
— Эй, есть тут кто-нибудь? — прокричал он.
Пираты в нерешительности стояли рядом.
— А, — услышали они чей-то приветливый голос, — какая приятная встреча!
Из кормовой надстройки навстречу им шел молодой монах. Он был босой, худощавый, долговязый, его светлого цвета ряса выглядела так свежо, будто он ее только что отгладил.
— Ой, — дурачась, сказал Жаклон, — а вот и святошка!.. А мы думали, что здесь пусто. Боцман, прошвырнись-ка с матросами по трюмам! Может, они там перепились, эти испанцы совсем ополоумели! Э, монах, много вас тут?
— Я один, — с улыбкой ответил тот.
Матросы уже обыскивали хольк, это было привычное для них дело.
— Зря вы так беспокоитесь, — сказал монах. — Говорю же вам — я тут один.
— А команда где? — буркнул Жаклон.
— Нет ее.
— А куда ж она подевалась?
— Ее тут и не было.
— Ага, — Жаклон вытер пот с лица. — Конечно. Не было. Так я тебе и поверил… Оружие, монах, у тебя есть?
— Нет.
Монах говорил по-испански, и Жаклон его хорошо понимал.
Матросы тем временем уже обшарили все помещения холька и вернулись на палубу.
— Пусто, — сказал боцман. — Никого.
— А груз — есть? — нетерпеливо спросил Жаклон.
— Пусто, — повторил боцман.
Что за бред, подумал Жаклон.
— Что, даже и провианта нет? — настаивал он.
— Да говорю же тебе: пусто! Пусто! Все чисто. Как под метелку.
— Так, — сказал Жаклон. — Так… Ну, предположим, что такого не может быть.
— Может, — сказал монах.
— А тебя не спрашивают! — прикрикнул Жаклон. — Стой, помалкивай и жди, это самое, своей пули!
— Как вам угодно.
Учтивый какой, подумал Жаклон. Сейчас, монах, ты у меня попрыгаешь! Дай только с этим хольком разобраться, а то пока что у меня самого все в башке прыгает, я такое в первый раз вижу.
— Так, — вслух повторил он. — Значит, пусто… То есть, монах — это и есть вся команда? Что, совсем ничего не нашли? Может, хоть какие-нибудь старые подштанники или пряжку от башмаков? Человечиной тут хоть пахнет?
— Жаклон, — вздохнул боцман, — у меня от тебя уже голова болит… Нету ничего! Не пахнет тут никакой человечиной! Кончай этого святошу и айда отсюда!
Жаклон почесал затылок.
— Погоди… Слушай, монах! Скажи честно, как было дело? И я даю слово, что отправлю тебя на небеса так, что тебе даже больно не будет. Идет?
— Я уже сказал: на этом судне я был — и есть! — один.
— А кто вывел хольк в океан? Может, скажешь, ты? Один?! Да? Один — поднял паруса, один — управлял ими, все делал — один? Где такое видано?
— Да хватит с ним болтать, капитан, — опять встрял в разговор боцман. — Вот мне, к примеру, наплевать, кто, зачем и как вывел хольк в океан!..
— А это потому, что нет у тебя, боцман, никакого интереса к окружающей жизни, — назидательно заметил Жаклон. — А у меня такой интерес — есть!
Он деловито сплюнул на палубу. Пираты втихомолку посмеивались, некоторые просто зевали от скуки. Делать на хольке было нечего. Но если капитан желает, то можно и помолчать, постоять рядом, послушать: забавно все же…
— Вот что, монах, — сказал Жаклон. — Кончай врать. Вот объясни, к примеру, как такое могло случиться: на хольке даже, это самое, не пахнет никаким провиантом, пресной воды — ни капли! А ты, между тем, на голодного не похож. И жажда тебя, видать, не мучает!
— Сущая правда, — подтвердил монах.
— И как это ты не сдох тут, а? — допытывался Жаклон. — Живёхонек, и все у тебя хорошо… Ты хоть скажи мне, из какого порты ты вышел?
— Увы… Ничем не могу вас обрадовать. Это был порт без названия.
— Ты мне, это самое, надоел со своим враньем, — вздохнул Жаклон и задумчиво потрогал нос монаха дулом пистолета. — В общем, так… Не ответишь честно на мой последний вопрос, выстрелю тебе в живот, а это очень-очень неинтересно, монах… Больно будет. Смотри, не глупи! Скажи, куда посмывались эти испанцы?
— Какие испанцы?
— Ну, команда этого холька?
— А почему вы решили, что это должны были быть испанцы?
— Так хольк же — испанский!
— Разве? — удивился монах.
— Флаг же — испан…
