встрепенулся.
— Все, хватит, — проворчал он. — Прекращайте ныть. Я вас выручу. Но при одном условии…
— Да-да-да, можете не продолжать, я догадался. Условие принимается. Все сэкономленное время я посвящу исключительно вам и картам, — Джуффин улыбался до ушей. — Могли бы не обговаривать специально, я сам только об этом и мечтаю. Где я еще такого партнера найду?
— Теперь уж, пожалуй, нигде, — польщенно согласился призрак. — Нынешняя молодежь, начиная с моего собственного сына, ничего не понимает в карточных играх.
С этими словами он выпорхнул в окно, а я в недоумении уставился на Джуффина.
— Что это он затеял? Вернее, вы оба.
— Ну как — что? Сэр Хумха нам поможет.
— Каким образом?
— Понятия не имею. Сейчас увидим. Но я с самого начала предполагал, что призраку будет гораздо легче найти общий язык с этими существами, чем живому человеку. И видел, что сэр Хумха буквально погибает от любопытства, ужасно хочет сам разобраться с нашими детишками, но ни за что в жизни не станет просить: «Дайте старику поразвлечься». Ну и я решил ни о чем его не просить, я тоже гордый. Но дал понять, что помощь нам сейчас нужна позарез. И сэр Хумха великодушно ее предложил. Очень своевременно! Сказать по правде, я вовсе не уверен, что простые ребята вроде полицейских или гвардейцев справились бы с таким делом без ущерба для себя. Я бы их и близко к этим детишкам не подпустил.
— Скажите уж прямо, вам просто интересно, как Хумха с ними договорится и что из этого выйдет. Ясно же, что вам ничего не стоит спрятать все пятьдесят четыре горя в пригоршню одним махом и отнести к реке. Я-то все не мог понять, с какой радости вы собрались разводить канитель…
— Ну да, — невозмутимо согласился Джуффин. — Я так рассудил: сделать все сам всегда успею. Но это неинтересно. А вот поглядеть, как призрак могущественного Магистра будет справляться с чужим горем, когда еще доведется.
И вот так всегда. Если уж Джуффин Халли во всеуслышание объявляет, что не может с чем-то справиться, можно не сомневаться, это просто балаган, затеянный не то с какой-то тайной целью, не то скуки ради. Когда он действительно чего-то не может, об этом, будьте спокойны, никто не узнает.
— Да вы не на меня, вы на улицу смотрите, — нетерпеливо сказал Джуффин. — Видите, они встают с тротуара и понемногу собираются вокруг сэра Хумхи… Слушайте, Кофа, кажется, он им что-то рассказывает. Интересно что?
— Сказку на ночь, — ухмыльнулся я. — И непременно с моралью в конце. Дескать, хорошие дети должны слушаться старших, даже когда те говорят, что пора идти топиться.
— Похоже на то, — совершенно серьезно подтвердил Джуффин. — Можете попробовать послушать. Как будто это просто чужая Безмолвная речь. Думаю, у вас получится. И у меня тоже.
Из всех скверных советов, которым я когда-либо сдуру следовал, это был наихудший. Вместо более- менее осмысленной речи на меня обрушился нестройный хор такого сокрушительного тоскливого воя, что я на ногах едва устоял. Все бы ничего, но на какое-то мгновение мне показалось, что он не просто звучит в моей голове, а является частью меня, то есть я сам испытываю муку, рвущую сердце на части, и кричу тоже я сам, и… Ох, нет.
Я, впрочем, довольно быстро опомнился. Повернулся к Джуффину с твердым намерением крепко его обругать, но увидел, что он сам имеет тот еще вид. Почти жалкий, почти раздавленный — я глазам своим поверить не мог. И его, выходит, проняло.
— Простите, Кофа, — наконец сказал он. — Надо было сперва самому разобраться, а уже потом вам предлагать. Такого эффекта я не ожидал.
— Хорошую сказку им Хумха рассказывает, нечего сказать, — вздохнул я. — Счастье, что он никогда не пытался рассказать ее мне. За такое великодушие многое можно простить.
— А, так вы же ничего не поняли! — оживился Джуффин. Он уже снова был бодр и весел, на мой взгляд, даже чересчур. — Сэр Хумха ничего им не рассказывает. Он их слушает. Очень внимательно и сочувственно слушает. Небось еще и поддакивает в нужных местах. В том-то и дело!
— Слушает? — недоверчиво переспросил я.
— Ну да. А они жалуются, хором, наперебой. Встретили наконец подходящего слушателя и отводят душу. Вернее, исполняют свое предназначение. Собственно, а что еще может делать горе, кроме как жаловаться?.. Самое замечательное, что теперь мне наконец понятно, как именно они убивали. И почему собирались для этого большими компаниями — в одиночку-то не так эффективно выходит, хором куда как душевнее. И ветер Темной Стороны от их нытья становился горьким, а потом рвался в клочья — меня это совершенно не удивляет… Грешные Магистры, Кофа, как же нам с вами повезло!
— Да уж, — язвительно хмыкнул я. — Сам себе завидую.
— Напрасно смеетесь. Мы с вами только что видели, слышали и пережили нечто небывалое. И при этом сохранили жизнь, рассудок и память. Это действительно величайший подарок судьбы, лучшее, что может случиться, — горячо сказал Джуффин. — Опыт — единственная драгоценность, ради которой живет человек, даже если сам об этом не знает. Ничего подобного этому кошмару, — он кивнул в сторону окна, — никогда прежде не случалось; по крайней мере, история не сохранила об этом никаких сведений. И, смею надеяться, не случится в будущем. Я лично приложу к этому все мыслимые усилия. Но сейчас мы с вами поймали момент, оказались в нужное время в нужном месте, и теперь этот уникальный опыт — наше достояние. Большей удачи действительно невозможно вообразить.
Причем безумием от него при этом не пахло, я специально принюхался.
Удостоверившись, что Господин Почтеннейший Начальник не свихнулся, а просто валяет дурака, я поглядел в окно. Призрак по-прежнему парил в полуметре над мостовой, окруженный плотным кольцом чужих несчастий.
— Я вот чего не могу понять: как Хумха, бедняга, это терпит? — спросил я, выглядывая в окно. — Не тот у него характер.
— Ну что вы. У призраков совсем другое восприятие. Не удивлюсь, если он-то как раз просто слышит голоса, которые подробно рассказывают ему о своих страданиях. Может быть, все это даже кажется ему занимательным, кто знает.
В это время Хумха начал понемногу двигаться к выходу из тупика. Детишки потянулись за ним.
— Ага, он их уводит! — восхищенно выдохнул Джуффин. — Какой молодец! Сейчас, как я понимаю, все дружно отправятся топиться. Я пойду следом. Вы со мной? Потому что если хотите отдохнуть, я не возражаю.
Я, в общем, давным-давно хотел отдохнуть. И на детишек этих нагляделся на пару столетий вперед. Не говоря уже о призраке отца. И я даже открыл рот, чтобы попрощаться с великодушным начальством, пока оно не передумало отпускать меня на покой. Но в последний момент почему-то сказал:
— Куда же я от вас денусь.
Потому что Джуффин, как ни крути, прав. Когда еще представится случай поглядеть, как мертвый Магистр Хумха утопит в Хуроне чужое горе. Потом ведь локти кусать стану, что был не в настроении и все пропустил.
Прогулка у нас вышла та еще. Улица Маятников не так уж далеко от реки, до ближайшей набережной быстрым шагом за четверть часа дойти можно. Но о быстром шаге наши маленькие несчастья не имели никакого представления. Шли неторопливо, ступали тяжело, как будто мешки с камнями на себе тащили.
Стояла глубокая ночь, самая тихая пора, когда полночь уже давно миновала, а до рассвета еще далеко. Поэтому свидетелей этого неспешного шествия, кроме нас с Джуффином, не было. Надо сказать, горожане много пропустили, особенно жалко художников, потому что процессия детей, ведомых призраком, была по-своему очень красива. Мрачное, но притягательное зрелище.
— Слушайте, — сказал я Джуффину, когда мне надоело молча тащиться в хвосте этой похоронной процессии. — Вы вот говорили, дескать, теперь ясно, как они убивали. А я, напротив, окончательно перестал что-либо понимать. Потому что их жертвы, насколько нам известно, не жаловались на смертную тоску, только на слабость, лежали себе тихо в постели, не мучились, — и как это увязывается?..
