одиночестве, верхом на своем рогатом коне, с пустым дорожным мешком, притороченным к седлу. А в случае нужды из мешка извлекается все, что может потребоваться: от парадного костюма до армии верных вассалов в полном боевом вооружении… Поэтому его и прозвали Темным Мешком. Насколько я знаю, граф Гачилло в восторге от собственного прозвища!
— Гениальный человек! — восхитился я. — Надо бы с ним подружиться… а еще лучше — поступить к нему в науку. Я целиком и полностью разделяю его твердые жизненные принципы. Все барахло в одном мешке — что может быть круче?!
— Ну вот видишь, какие милые люди живут в графстве Вук… А ты еще так не хотел воцаряться в Пустых Землях!
— Лучше бы там сам граф Гачилло и воцарился, — буркнул я. — Как раз по нему развлечение, я полагаю!
— Ты несколько недооцениваешь свой народ, Макс, — серьезно сказал сэр Кофа. — Твои красавцы скорее согласились бы умереть, чем подчиниться какому-то «варвару», как эти милые люди изволят называть всех, кто не имел счастья испустить свой первый крик в бескрайних степях земель Фангахра… А «умереть» — о, это им граф Гачилло устроил бы запросто, ему только волю дай мечом помахать, можешь мне поверить!
— Верю! — машинально согласился я. А потом сладко зевнул, совершенно для себя неожиданно.
— Что, ты уже готов полюбезничать с подушкой? — понимающе улыбнулся Кофа. — Хорошее дело. Завтра у тебя трудный день.
— Не день, а только вечер, хвала Магистрам! Все это веселье должно начаться незадолго до заката… Тем не менее я действительно только что понял, что моя подушка — это нечто! Пожалуй, и правда, пойду ее потискаю. Спасибо вам, Кофа. Вы меня просто на ноги поставили.
— Скорее наоборот: окончательно свалил с ног. Но ведь это именно то, что тебе требовалось?
— Ага! — снова зевнул я, поднимаясь с места. — Если с утра поднимется крик по поводу исчезновения служебного амобилера, имейте в виду, что его угнал я. Мой собственный угроблен по милости злодея Лонли-Локли, а лавки сейчас закрыты. Хорошей вам ночи, Кофа.
— И тебе того же, — напутствовал меня наш Мастер Слышащий.
Я здорово надеялся, что его пожелание исполнится.
На мое счастье, так оно и вышло: стоило мне оказаться в уютной спальне Теххи, где тихонько посапывала она сама, и заползти под теплое одеяло, я заснул как убитый, а мои сновидения вполне могли сойти за документальный фильм о райских кущах. Поэтому я дрых чуть ли не до самого обеда — когда еще в следующий раз такую благодать покажут?..
Пробуждение тоже получилось приятное: у Теххи хватило великодушия оставить маленькую жаровню, на которой грелся кувшин с камрой, в изголовье постели. Ее самой нигде не было видно. Небось поглощала свежий выпуск «Суеты Ехо» за стойкой своего бара. Я немедленно послал ей зов, чтобы сказать спасибо.
«Пустяки, милый. Я просто пытаюсь привыкнуть к новой для себя роли царской наложницы!» — фыркнула Теххи.
«Поднимешься наверх?» — спросил я.
«Увы, у меня посетители, а моя помощница где-то шляется. Я сама виновата: разрешила ей явиться попозже. Так что приходи в себя и спускайся сюда сам».
«Как скажете, леди!» — вздохнул я.
И отправился в направлении себя. Неспешно, шаг за шагом. Примерно через полчаса достиг цели и лениво побрел в ванную комнату, где последовательно окунулся в каждый из восьми бассейнов для омовения. Облачился в черно-золотую Мантию Смерти и отправился вниз, в ту часть дома, где располагался трактир «Армстронг и Элла».
В питейном заведении действительно сидели несколько человек, чьи помятые лица, мягко говоря, не являлись носителями интересующей меня информации. Зато на высоком табурете возле стойки обнаружился мой старый приятель Андэ Пу, которому я так до сих пор и не подарил вожделенный билет до Ташера. К моему величайшему изумлению, он пил камру. Насколько я успел его изучить, обычно парень отдает предпочтение куда более крепким напиткам — в любое время суток!
Теххи встретила меня самой чудесной из своих улыбок. Впрочем, насколько мне известно, противные улыбки — не ее амплуа.
— Дырку в небе над моим престолом! — вздохнул я. — Здесь так хорошо, а я почему-то должен куда-то уезжать, заниматься всякими внешнеполитическими глупостями…
Андэ Пу возмущенно подскочил на своем табурете и развернулся ко мне:
— Макс, вы не впиливаете! Быть царем — это же круто! Все вокруг могут откусить! Я бы на вашем месте…
— Да, ты на моем месте — это было бы восхитительно! Я бы много отдал, чтобы полюбоваться на результат. Желательно, в замочную скважину, — ухмыльнулся я. — Что с тобой сегодня творится, дружище? Что-то ты подозрительно трезвый и нарядный… Хочешь, скажу, почему? Ты собрался на коронацию, чует мое сердце!
— Сэр Рогро Жииль, хвала Магистрам, впиливает, что при этом событии должен присутствовать именно я, а не какой-нибудь холеный выскочка из отдела «Светской хроники», — важно сообщил Андэ. — Потому что…
— Потому что на такие мероприятия вашего брата журналиста не пускают вовсе, — перебил его я. — Ну а у тебя есть какой-никакой шанс проникнуть туда в качестве моего друга. Правильно?.. Можешь не отвечать, сам знаю, что правильно. Быть моим другом — редкая и полезная профессия.
— Вы не впиливаете, Макс, — печально возразил Андэ. — Иногда вы становитесь таким циничным человеком — полный конец обеда!
Я рассмеялся, чтобы скрыть смущение. Сам не понимал уже, что на меня нашло. Художника всякий может обидеть, а уж поэта, промышляющего журналистикой, и подавно…
Андэ тем временем окончательно увял. На парня смотреть было больно.
— Не дуйся, Морган-младший! — подмигнул я ему. — Совершенно не важно, что я болтаю. Важно, что я приглашаю тебя на это веселенькое мероприятие. Не зря же ты наряжался!
Андэ поморщился:
— Я уже говорил вам, что у меня голова кругом идет, когда вы называете меня этими странными именами?.. Вы не впиливаете, Макс: мое имя хоть как-то держит меня на этой земле.
— А зачем тебе держаться на земле? — легкомысленно возразил я. — Полетай немного, просто для разнообразия — милое дело! Сам вот давеча попробовал и, знаешь, вполне понравилось!
Теххи посмотрела на меня с нескрываемым любопытством, но Андэ Пу пропустил мое невольное признание мимо ушей.
— Все равно я не готов лишаться своего единственного имени, — проворчал он.
Вынужденная трезвость не улучшала его настроения, и без того, по большей части, стабильно пасмурного. Мои самоуверенные пророчества, что, дескать, сытая жизнь и блестящая карьера со временем исправят характер этого неуравновешенного существа, оказались пустым звуком.
Я махнул на все рукой, допил очередную порцию изумительной камры — иногда мне кажется, что вся зловещая наследственность дочки Лойсо Пондохвы расходуется исключительно на приготовление этого божественного напитка, — посмотрел в окно и с сожалением понял, что мне, в общем-то, уже почти пора.
— Считай, на сегодня ты от меня избавилась, — печально сказал я Теххи. — Сначала эта грешная коронация, а ночью мне предстоит вообще черт знает что…
— Этот «черт», которого ты регулярно упоминаешь, он действительно так много знает о твоих делах? — поинтересовалась она. — Кстати, люди, за которыми я теперь иногда наблюдаю при помощи твоего загадочного ящика, тоже постоянно употребляют слово «черт»… Чего я так и не поняла до сих пор: это какое-то заклятие или просто манера выражаться?
Я основательно призадумался: вопрос того стоил. Потомок укумбийских пиратов господин Андэ Пу,