предчувствовало, как будет корчиться в холодной глотке болота. Уж чего-чего, а воображения у меня всегда было в избытке!
Наконец я споткнулся, упал вниз лицом и ощутил, как под моим животом медленно открывается голодный рот трясины. Мне показалось, что я стремительно погружаюсь в топкое липкое месиво грязи, а потом сей факт, как, впрочем, и все прочие обстоятельства, утратил актуальность: я потерял сознание. Все-таки иногда небеса бывают милосердны!
Когда я пришел в себя, я лежал на спине и дрожал от холода. Было темно. Мокрая одежда облепила мое тело — описать не могу, как это было неприятно! Я инстинктивно свернулся клубочком. Теплее не стало, зато я почему-то почувствовал себя спокойнее.
Потом я понял, что на меня кто-то смотрит из темноты. Несколько лет жизни в Ехо сделали мое зрение почти таким же острым, как у коренных угуландцев: я вполне могу различить в темноте все, что требуется. Так что я осторожно поднял голову и огляделся.
Сначала я никого не увидел, но потом понял, что в нескольких метрах от меня сидит большая птица. Думаю, я не заметил ее сразу только потому, что ожидал увидеть нечто антропоморфное. Глаза птицы сияли теплым золотистым светом, как окна маленького лесного домика.
Я вдруг понял, что эта ночная птица — мой самый лучший друг под этим небом. «Она прилетела, чтобы не дать мне умереть», — почему-то подумал я.
— Спасибо, что ты пришла, птица, — тихо, чтобы не вспугнуть ее, сказал я. — Без тебя мне было бы страшно, а с тобой как-то спокойнее.
— Разумеется, со мной спокойнее, — невозмутимо подтвердила птица.
Я рассмеялся от неожиданности: ну конечно же, это был буривух! А ведь круглые сияющие глаза птицы сразу показались мне похожими на совиные…
— Откуда ты взялся, милый? — спросил я. — Я-то думал, что буривухи не живут в Гугланде…
— Буривухи действительно не живут в Гугланде, — подтвердила птица. — Только я не «милый», а «милая», если уж на то пошло.
— Так ты девочка? — я снова рассмеялся. — Значит, ты — не буривух, а буривушка!
Возможность говорить с птицей сделала меня абсолютно счастливым, несмотря на мокрую одежду, отсутствие амобилера, позднюю ночь и многие мили непроходимых болот, в самое сердце которых как-то занесло меня, дурака.
— Первый раз в жизни вижу тебя таким беспомощным, — сказала птица. — Знаешь, а мне даже нравится! Что-то в этом есть…
— А разве ты видишь меня не впервые? — удивился я. — Что, ты прилетела за мной из Большого Архива? А откуда вы узнали?..
Но птица не дала мне договорить.
— Я вижу тебя далеко не первый раз в жизни, это так. Но я прилетела не из Большого Архива. И кроме того, я не совсем птица.
— А кто?
— Хочешь сказать, в этом прекрасном Мире есть великое множество женщин, готовых прилететь с края земли, чтобы вытащить тебя из болота? — насмешливо спросила птица. — Между прочим, добраться сюда из Арвароха очень трудно — даже во сне…
— Из Арвароха? — тупо повторил я. А потом чуть снова не грохнулся в обморок, потому что понял, кто сидит рядом со мной.
— Меламори, — наконец сказал я. — Ты превратилась в буривуха и прилетела ко мне. А это значит, что я окончательно сошел с ума… Никогда не думал, что мне так повезет с галлюцинациями!
— Ну, вряд ли я — галлюцинация, — возразила птица. И поспешно добавила: — Ты не думай, я не всегда такая! Просто я подружилась с буривухами Арвароха. Помнишь, почти год назад я говорила тебе, что собираюсь их навестить? Ну вот, я так и сделала. Заявилась в поселение старых буривухов и нахально сказала: «А вот и я!» Почему-то я им очень понравилась, и мне велели остаться… Знаешь, они почти совсем не похожи на тех буривухов, которые живут у нас в Большом Архиве. То есть с виду — такие же толстые птички, да, но взглядом убить могут, если захотят!.. Я и вообразить не могла, чем закончится мой визит вежливости. Я больше не возвращалась в замок Алотхо, потому что они сказали… Ладно, это неважно! Просто мне пришлось остаться в поселении старых буривухов. И они научили меня таким странным вещам — сама до сих пор не могу к этому привыкнуть!
— Например, превращаться в птицу?
— Да… Вообще-то я еще не умею по-настоящему превращаться в птицу. Только во сне, — вздохнула она. — Мне снится, что я буривух, представляешь? И не просто снится: буривуха, в которого я превращаюсь во сне, могут видеть и другие люди, вот что самое удивительное! Вот и сейчас ты меня видишь, мы разговариваем, а настоящая Меламори в это время спит на мягкой подстилке из перьев… Представляешь, мне пришлось поселиться в гнезде! Правда, оно очень большое, уютное и расположено совсем низко над землей, но все равно это обыкновенное птичье гнездо. Знала бы моя бедная мамочка!..
Я невольно рассмеялся, вообразив, с каким лицом вельможная леди Атисса Блимм будет выслушивать новость о том, что ее единственная наследница ночует в птичьем гнезде. А потом спросил:
— А ты сейчас можешь превратиться в леди Меламори?
— Не знаю. Вообще-то, вряд ли… Для того чтобы снова стать человеком, мне надо проснуться. А если я проснусь, то окажусь там, где заснула, правда? И тогда ты останешься один, и болота снова возьмут власть над тобой. Тут тебе даже меч Короля Мёнина не поможет: он сам не слишком-то ладил с болотами, а в юности чуть было не погиб в болотах Ландаланда. Я читала, что Мёнин влип там, в точности как ты здесь. И ему на помощь пришел не какой-нибудь великий колдун, а обыкновенный человек, его слуга. Болота могут легко одолеть одинокого путника, но почему-то пасуют перед хорошей компанией… Ты хоть помнишь, что они тебя почти убили?
— Кто — они?
— Болота. Болота Гугланда живые. Впрочем, все болота вполне живые, да и не только болота… Гугландские топи решили поохотиться на тебя, и у них это неплохо получилось. Тебе ведь даже не пришло в голову, что ты можешь шарахнуть по ближайшей кочке своим Смертным шаром и приказать, чтобы это безобразие немедленно прекратилось, правда?
— Правда, — сокрушенно признал я. — А что, у меня могло получиться?
— Разумеется, ты же Вершитель. Но духи болот заставили тебя забыть о собственном могуществе. Хорошо, что я успела вовремя: ты уже был готов добровольно захлебнуться в ближайшей луже…
— Что ж, так мне и надо! — горько усмехнулся я. — Если уж я решил, что имею право приговаривать других людей к смерти, следовало ожидать, что тут же появятся желающие зачитать и мой смертный приговор…
— Да, ты был ужасно неосторожен, — согласилась птица. — Я очень испугалась, когда увидела во сне твои скитания по болотам и поняла, что происходит… Я так хотела тебе помочь, что мне наконец-то удалось улететь за пределы Арвароха. А ведь мои учителя, буривухи, говорили, что это — самое трудное. Арварох — жадный материк, он цепко держит своих обитателей. Даже во сне нам редко удается попадать в другие места, а уж в таком сне, как у меня… Знаешь, я ужасна рада, что спасла тебе жизнь. Вообще-то я с первого дня нашего знакомства мечтала именно о чем-то в таком роде!
— Очень мило с твоей стороны, — улыбнулся я. — А ведь считается, что это храбрые рыцари мечтают спасти прекрасных леди из пасти какого-нибудь дурацкого дракона, а не наоборот…
— Мало ли что считается! — пренебрежительно фыркнула она. — Мои буривухи непременно сказали бы: «Люди так хотят хоть чем-то отличаться от прочих живых существ, что все время говорят глупости, поскольку, кроме людей, на это никто не способен…»
— Здо?рово! — рассмеялся я. — А они действительно так говорили?
— Не помню. Просто я очень хорошо усвоила их логику, так что могу быстро сконструировать классический афоризм арварохских буривухов на любую заданную тему… Знаешь, Макс, на твоем месте я бы непременно попробовала немного поколдовать и обзавестись какой-нибудь теплой одеждой. Ты мокрый, а сейчас зима. Ты же подцепишь вульгарную простуду, сэр Вершитель!
— Из тебя получилась такая мудрая птица, милая! — улыбнулся я.
