удивила такая организованность. Разглядывая первый, он хмыкнул чему-то, проверяя второй улыбнулся, беспристрастно просмотрел третий и четвертый, выписал что-то на бумажку и вручил ее молодцеватому лейтенанту, который сразу же исчез из комнаты.
— А ты что? — обратился капитан ко мне.
— У меня нет документов, — хмуро сказал я.
— Как так, человек без документов, — улыбнулся капитан. — У нас кажется нет ни единого такого представителя. Ты где живешь?
— Первая общага техникума Попова, — не моргнув глазом ответил я. Чутье подсказывало, что не нужно раскрывать свои карты.
— Так, так. Техникум Попова значит? — осведомился капитан. Его юркие глазки на плоском лице внимательно осматривали мою изорванную куртку. Я кивнул.
— А почему ученический билет с собой не носишь? Назови-ка свои более точные координаты.
— Уваров Борис Никитович, группа РЭС-91-9, комната 305 в общежитии номер один, — внятно проговорил я. Назвать четырехсотые номера я не рискнул; бог знает какая там общага. Зато во всем остальном я был вполне уверен.
Дело в том, что на прошлой неделе в комнате у Фанеры сидели его земы из этого самого техникума. Я валялся на кровати Слизняка, который заболел и уехал домой, читал толстый журнал с детективом без начала и конца и по временам вслушивался в их разговоры. Додумав кое-чего сам, я уже имел в голове правдоподобную картину чужой жизни и сейчас доходчиво излагал ее настырному капитану.
Капитан подробно записал данные на листок и, подозвав одного из сержантов, сказал: 'Проверь-ка, Костарев'.
Я мысленно порадовался, что на дворе ночь, а секунду спустя об этом же подумал и капитан, закричав вслед сержанту:
— Костарев, Костарев, отставить! Завтра проверишь.
Наступило молчание, которое прервал опять-таки капитан:
— Ну, а теперь мы все подробненько расскажем, что же там такое случилось.
Я молчал, и тогда слово взял Федя:
— А чего там рассказывать. Вышли мы из ресторана, гляжу, этот щенок крутится. Подошел он ко мне и говорит: 'Дай, дядя, чирик'. У меня сердце доброе, дал я ему десятку, а он 'А больше?'. Ну не борзый разве? Я ему посоветовал хорошенько подумать, а он мне как даст в живот. Ну тут уж я не стерпел. Такого борзого шкета и не проучить. А он махаться стал — темнота же, не видно ничего. Ну тут вот они подъехали, — Федя кивнул на милиционеров, сидящих у двери и замолчал.
Капитан оглядел остальных.
— Истинно так говорит, — подтвердил кавказец.
Остальные ограничились кивками.
— Собака еще была, — добавил вдруг тот, со сломанным носом.
— Собака? — взглянул на него капитан.
— Овчарка вроде.
— Да какая собака, — возмутился Федя.
— Была, — твердо сказал 'поломанный нос'.
— Пить меньше надо! — рявкнул Федя. — Не было там собак.
— Ну а ты что скажешь? — капитан повернулся ко мне.
— Ну не так все было, — возмутился я, — этот вот поймал меня, курить требовал, а я разве курю. Потом меня сзади ударил кто-то. Я стал драться.
— Один заморыш против четырех таких бугаев, — усмехнулся капитан.
— А что, драться я умею, — сказал я. На заморыша я не обиделся. Теперь это играло на меня.
— Я вижу, — капитан покосился на Федю.
— Да ведь врет же щенок, врет, — заорал Федя, а огорченный взгляд Кавказца показывал, как горько ему слушать такую откровенную ложь.
В это время в комнате появился исчезнувший лейтенант. Он протянул большой лист капитану.
— Ага, вот это уже интересно, — еще больше обрадовался капитан, Вахидзе Шалва Гурамович кто из вас будет, и еще… Шестопалов Степан Владимирович.
Кавказец и его сосед с порванной штаниной встали.
— Вы арестованы!
Шестопалов замер, а Кавказец бурно запротестовал:
— За что, гражданин начальник? Что же, мы законов не уважаем?
— Не знаете за что? А название кооператива «Восток» ничего вам не напоминает? А то, что на вас двоих розыск объявлен, тоже не знаете?
Этого Кавказец, видимо, тоже не знал и поэтому замолк, тяжело дыша. Дубленку он не расстегнул, и ему становилось слишком жарко.
— Ваши документы в порядке, — кивнул капитан двум оставшимся. — Как вы познакомились с Вахидзе и Шестопаловым?
— В ресторане, за столиком подсели, — вступил в разговор 'поломанный нос'. — Больше ничего про них не знаю.
— А куда же это вы вместе направлялись? Посидели два часа и уже неразлучные друзья?
— Выпили, поговорили, как не друзья! — удивился Вахидзе.
— Ладно, проверим, а пока из города ни ногой. Жду вас завтра, вернее уже сегодня в комнате 205 в тринадцать ноль-ноль.
— Я не могу, у меня работа… — начал было Федя, но капитан жестко оборвал его:
— Вам будет выписана повестка.
Федя принял угрюмый вид и смолк.
— Лейтенант, Вахидзе и Шестопалова в дежурную машину. А вы, Жуков и Петраков, свободны, — распорядился капитан и тут же уточнил, — до тринадцати ноль-ноль.
Мои недавние враги удалились. Милиционеры рассосались по своим делам. В комнате остались лишь капитан, да я. Капитан пил горячий чай и изредка поглядывал на меня. Я смиренно сидел в ожидании своей судьбы. Опухоль глаза стала постепенно рассасываться, губа и нос давно успокоились, боль в скуле уже почти не чувствовалась, когда капитан сказал:
— Ну что, сам домой доберешься, или тебя подвезти?
— Сам, сам! — горячо заверил я капитана.
— Э, нет! А вдруг с тобой опять что-нибудь случиться. Лучше тебя дежурная машина отвезет, когда арестованных доставит.
— А куда их повезли?
— Куда надо, — ограничился капитан.
Дежурная машина не заставила себя долго ждать. Лейтенант бодро отрапортовал, постукивая друг об друга замерзшими сапогами.
— Отвезешь его в общежитие, сдашь на руки вахтеру, да и проверишь, что возможно, — распорядился капитан, но этому не суждено было осуществиться, ибо в комнату, задыхаясь от бега, ворвался пока еще не знакомый мне лейтенант…
… Полчаса назад Соколов тащил в кабинет начальника груду папок. Колбин, разумеется, давно уже сидел дома, у телевизора, а может быть даже и спал.
А вот ему, Соколову, выпала горькая доля приводить в порядок всю накопившуюся документацию за три последних месяца. Все приходившие в отдел документы по доброй традиции спихивались в ящик стола, исключая самые необходимые. Разбор откладывался на менее напряженное время, которое никак не приходило. А в этот день Колбина словно муха какая укусила — полчаса кропотливо рылся в ящиках, а когда поиски завершились безрезультатно, отругал Соколова за бардак и посоветовал все привести в порядок как можно скорее.
Соколов опрометчиво пообещал сделать это к завтрашнему утру, но вспомнил об этом только часов в шесть, когда уже было собрался идти домой. Пулей взлетев в кабинет, он вывалил все находившиеся в ящиках документы на пол и, глядя на получившуюся кучу, загрустил. Скорого конца работы не
