подождешь малость и спросишь у него самого?
– А если он не захочет отвечать?
– А если не захочет, так тебе вряд ли что поможет. Если б ты была умной, научилась бы за пять лет обходиться без него. Вот я иногда мечтаю, чтоб Сашка меня бросил, по-настоящему. Вот был он – и нет его. Совсем. И найти нельзя. Может, я перестала бы валять дурака и начала жить по-человечески?
– А сейчас что тебе мешает? – удивилась я.
– Твой чертов братец. Извини. Сын за отца, а сестра за брата не в ответе. Ты собираешься уходить?
– Уезжать, дождь на улице.
– Продолжишь следствие?
– Продолжу, – хмуро ответила я.
– Возьми меня с собой. Все лучше, чем сидеть в пустой квартире и ждать, когда явится твой братец… если вообще явится. Домой он точно не спешит.
Я подумала и согласилась. Мотаться по городу Лерке быстро надоест, а пока она со мной, хоть не сможет напиться.
– Поехали. Ты на чем ко мне добиралась? – спросила я, когда мы бежали через двор к моей «девятке».
– На такси. Ты ж помнить должна: моя машина тю-тю, а свою Сашка не дает. Да я и ездить боюсь. Как тогда кувыркнулась, так больше не рискую за руль садиться. Говорят, дураков и пьяниц бог бережет, но сегодня я с утра трезвая.
Ночью кто-то свистнул у меня правое зеркало. Я покачала головой, а Лерка зло фыркнула:
– Оборзели… Никакого уважения.
– Ладно, садись.
Центр реабилитации находился возле стадиона «Динамо», до него было примерно минут двадцать езды, но маршрут пришлось немного изменить, потому что Лерка жалобно сказала:
– Слушай, я есть хочу.
– А чего у меня молчала? – возмутилась я.
– А чем бы ты меня накормила? Пельменями? Они мне и дома надоели.
– И куда теперь прикажешь? Для ресторанов рановато…
– Сворачивай к Речному вокзалу, там кафешка работает круглосуточно.
– О выпивке не мечтай, – предупредила я.
– С прошлым покончено, – скроив страдальческую физиономию, ответила Лерка.
Кафе называлось «Каменный цветок», рядом со входом располагалось чудовище в виде чаши, отлитое из гипса и раскрашенное от руки человеком без чувства юмора. Назначение данного шедевра рождало недоумение, особо сообразительные использовали чашу в качестве урны.
– Черт-те что! – проходя мимо, заметила Лерка с обидой за искусство.
– Не очень удачная идея, – согласилась я.
В кафе было от силы человек десять, зал производил впечатление размерами, а главное – чистотой.
– Хорошо здесь, – сказала я.
– Само собой, – ответила Лерка. – Забегаловки я не уважаю.
Завтрак мы поглощали в молчании. Моя спутница отказалась даже от пива и взяла две бутылки минеральной воды. Я усмехнулась и тоже решила перейти на минеральную воду.
Тут в кафе вошел парень и устроился за соседним столом.
– Рожа знакомая, – заявила Лерка.
– Что? – не поняла я.
– Где-то я этого парня видела.
– А-а.
Довольно долго он сидел с бутылкой пива, потом заказал вторую, мы расплатились и пошли к дверям. Пока устраивались в машине, парень появился на улице.
– Рожа все-таки знакомая, – вздохнула Лерка. – Слушай, а может, за нами следят?
– Кто, этот? – удивилась я. – Человек зашел пиво выпить…
Парень скрылся за углом кафе, а Лерка вроде бы вздохнула с облегчением:
– Ладно, поехали. Ты подумай: и на сытый желудок черные мысли одолевают.
Реабилитационный центр находился на первом этаже высотки, о нем сообщала скромная табличка сбоку от стеклянных дверей.
– Что тебе здесь понадобилось? – удивилась Лерка.
