последние немецкие резервы и их тяжелая артиллерия.
Интересно, что же дальше? Как наши многомудрые генералы решили для себя эту задачку?
Я убрал бинокль, махнул рукой гренадерам одиннадцатой роты, сидевшим в линии боевого охранения, и отползя назад, стал спускаться с холма у подножия которого с ружьем в обнимку сидел Савка.
— Пойдем, Савка, в роту. Узнаем новости, а заодно и поедим!
— Давно пора, вашбродь! Живот уж сводит! Цельный день не жрамши. — откликнулся мой бравый ординарец, поднимаясь с травы.
— Да уж… Денек был веселый. Но завтра, боюсь, будет еще веселее!
* * *
Обосновавшись на захваченных вчера позициях у высоты четыре-девять-ноль, мы отбили еще две германские атаки, почти полностью уничтожив батальон 3-й резервной дивизии.
А ближе к вечеру, пережив короткий, но интенсивный артналет и продвинувшись еще на три километра, наш батальон вышел к холмам у Штрасбурга.
Теперь нам предстояло прорвать последнее препятствие на пути к Балтике.
Как это будет происходить я представлял довольно смутно, но, вымотавшись за день, не имел никакого желания размышлять о стратегии и тактике. Хотя, невеселые мысли о днях грядущих постоянно крутились в голове…
Теперь батальон спешно окапывался, готовясь к возможному немецкому контрнаступлению. Пока личный состав рыл окопы, подошедший взвод саперов нашего полка обустраивал блиндажи. Вся эта полевая фортификация производилась в невидимой для немцев зоне за холмами и по сути серьезного препятствия для противника не представляла. Настоящие позиции будут возводить ночью по вершинам холмов, а в этих можно будет переждать артобстрел.
Кстати, немцы нас почему-то не обстреливали. Я абсолютно не сомневался в том, что они знают о нашем присутствии здесь, но, следуя какой-то своей логике, противник не вел даже беспокоящего огня.
Перекусив сухпаем, я вместе с Лиходеевым осмотрел, как идут работы. Гренадеры нашей и девятой роты возводили полевые укрытия во втором эшелоне, двенадцатая рота рыла окопы, а одиннадцатая сидела в боевом охранении.
Убедившись, что тут все в порядке, отправился на поиски своего исключительного и замечательного ротного командира.
Поручик обнаружился у обустроенного каптером временного склада боеприпасов. Сидя на патронном ящике, он собственноручно чистил свой револьвер. Надо сказать, что Казимирский не доверял автоматическим пистолетам и принципиально носил 'Наган'. Правда, оружие у него было в специальном исполнении — с шестидюймовым стволом, насечкой и рукоятью из резного моржового клыка. Оставалось неизвестно, как же он пережил оснащение своей персоны таким сложным и капризным оружием, как автомат. Он ни словом, ни жестом не выразил своего неудовольствия, но я подозреваю. Что за два дня так ни разу и не вынимал его из чехла. Меня же, пистолет-карабин системы Фролова, уже прозванный солдатами 'Фролом' или 'Фролычем', вполне устраивал.
Заметив меня, Казимирский оторвался от своего занятия, и устало, оглядев меня с ног до головы, поинтересовался:
— Что нового, барон?
— Ничего, господин поручик! Личный состав и саперы возводят полевые укрытия. В строю — сто семьдесят восемь человек, из них семеро легкораненых.
— Неплохо…
— Опасаюсь, только, что это ненадолго… — Не знаю уж, почему я это сказал. Наверное, Казимирскому этого бы говорить не следовало, но мучимый нехорошими предчувствиями я не смог сдержаться.
— Увы, барон, мы на войне. — Спокойно ответил ротный, возвращаясь к чистке оружия. — Потери неизбежны!
— Я понимаю, но с этим трудно смириться…
— С этим не нужно мириться, к этому нужно просто привыкнуть, барон.
— А что известно о планах командования? — Тактично сменил я тему разговора.
— Подождите до темноты. Был вестовой от командира батальона. Капитан Берг обещал прибыть лично. Вот тогда все и узнаем и планы, и последние новости — приятные и неприятные.
— Господа офицеры. — Капитан Берг стоял во главе стола в свежеотрытом и укрепленном блиндаже — штабе батальона. — Нам предстоит окопаться и ждать подхода частей 40-й дивизии или иных изменений обстановки. Наступать через открытое поле на хорошо укрепленную линию обороны в лоб — это самоубийство. Тем более, что по данным разведки, в старом замке расположился артиллерийский парк противника. На нашем участке нет путей сообщения, кроме узкоколейки, поэтому затруднено снабжение, пополнение и поддержка сил второго эшелона. Поэтому, рассмотрев диспозицию, в штабе корпуса изменили план наступления и теперь нашей дивизии предписано занять оборону. Батальон располагается штатно — фронтом по двести пятьдесят саженей на роту. В первой линии одиннадцатая и двенадцатая роты, девятая и десятая — в резерве. Вопросы?
— Ну, то, что нас в атаку не погонят, это новость хорошая. — Задумчиво произнес штабс-капитан Ильин. — И что же теперь? Конец наступлению?
— Отнюдь! По последним данным части I-го Ударного корпуса, и части XXIII-го и XXV-го армейских корпусов, прорвали германский фронт на ширине тридцати километров на всю глубину и вышли на оперативный простор. В прорыв по тылам противника брошены три кавалерийских и одна казачья дивизия. Части 1-ей Ударной дивизии ворвались в Торн. В свою очередь, части II-го армейского корпуса, прорвали оборону противника восточнее нашего участка, и продвигаются вдоль железной дороги на Дойче- Эйлау.
Мы лишь потрясенно молчали.
— Ура, господа! — Наконец подал голос, очнувшийся от ступора Казимирский.
— Ура!
— Ура-а-а-а-а!!!
— Сумасшедший успех! Невероятно! — Ильин приложил ладонь ко лбу. — Но, черт возьми! Как? Как, Иван Карлович?
— Концентрация наших войск оказалась для противника полнейшей неожиданностью. Немцы перебросили все резервы во Францию. Там под Аррасом и Камбре сейчас жуткая мясорубка. А наша 9-я армия нанесла отвлекающий удар в направлении Бреслау. Так что, тевтонцам пока не до нас.
— И все же…
— Кроме того, по слухам, было применено новейшее оружие — 'Бронеходы'. Это самоходная бронированная крепость на гусеничном ходу. — Продолжил Берг. — Нечто подобное применили англичане на Сомме в 16-ом году. В журнале 'Нива' об этом писали.
— А! Припоминаю! Так называемая 'лохань' или, если по-английски 'танк'?
— Именно так!
— Для меня эффект от данной новинки сомнителен, но раз вы говорите… — Ильин покачал головой.
— Надеюсь, теперь всем понятна необычная филантропия нашего командования?
— В свете вышеизложенного? Да! Несомненно!
— Прекрасно! Исполняйте!
— Один вопрос, господин капитан! — Вмешался молчаливый и рассудительный поручик Щеголев. — А что же наши соседи?
— Остановлено наступление всей дивизии! Так что потрудитесь состыковать правый фланг с 9-ым Сибирским Гренадерским.
— Слушаюсь!
— Все свободны. Жду вас к ужину!
* * *
Круто, однако, наши с немцами обошлись. Теперь, если они не отведут свои войска от Штрасбурга, то
