Точно, немец! Похоже, не ради удовольствия торчит у магазина”.
Жюль вздрогнул.
К типу в кожаном пальто подошел еще один и встал рядом, прячась за столб с погнутым дряхлым знаком “Стоянка запрещена”.
Ему и в голову не пришло, что его могли выследить и что гестаповцы следили не только за магазином, но и за ним.
Жюль вышел из сквера и очутился на улице.
“Сегодня мне надо быть вдвойне осторожным: речь идет не только обо мне, но и о русском. Хорошо, что я подготовил машину. Запахнет горелым — и мы во весь дух пустимся к своему тарантасу на бульвар Дезе, ищи тогда ветра в поле”.
Жюль остановился, обдумывая сложившуюся ситуацию, вытащил носовой платок и сделал вид, что вытирает лицо. Он хотел было двинуться дальше, но заметил, как из магазина вместе с несколькими случайными покупателями вышла Мари-Те. Она приблизилась к нему и, проходя мимо, успела шепнуть:
— Будь начеку — сейчас он выйдет. В рабочем комбинезоне и берете.
Глядя мимо нее, чтобы не вызвать подозрении, Жюль тихо приказал:
— Иди к машине! Пускай Франциск включает мотор. Там полиция.
Ровно в одиннадцать, с первым ударом часов на соборе, Сергей вышел через служебный вход, неузнаваемый в своей новой одежде, без бороды, и заметил на тротуаре напротив Жюля Грака.
Когда он уже переходил дорогу, прямо на него с узенькой улички Кош двинулись полицай в кожаном пальто и тот, другой. Они предостерегающе махнули им и крикнули что-то по-немецки. И сразу же короткий приказ по-французски, с еле заметным акцентом:
— Стой! Руки вверх! Ни с места!
Голос металлический, беспощадный.
Жюль Грак схватил Сергея за руку, и они кинулись бежать. Один за одним автоматной очередью сухо лязгнули четыре выстрела из пистолета. Пуля ударила в металлическую ограду сквера и, тонко взвизгнув, ушла рикошетом.
На бегу Ворогин вытащил свой “люгер”, обернулся и выстрелил не целясь.
Свернули на бульвар Дезе. Снова прогремели выстрелы, и Жюль Грак тяжело рухнул на колени. Сергей подхватил его под мышки и повел. Мари-Те распахнула дверцы автомобиля, и он затолкнул в нее раненого, и в этот момент с противоположного конца сквера ударила автоматная очередь. Потом еще одна.
Почти одновременно около них затормозила черная машина, перегородив выезд с улицы Тур д’Оверн. Кто-то выкрикнул из машины
— Живее, ребята! Мы прикроем!
Машина рванулась с места, и они помчались заснеженной улицей, даже не успев захлопнуть дверцу.
А в черном авто шло торопливое военное совещание. Андре Ведрин и трое парней из Сен-Жака, которых он привез с собой.
— Отвлечем их внимание!
— Само собой! Надо задержать их подольше…
— Выезжайте на бульвар! — приказал Андре.
Машина, как огромный черный жук на снегу, плавно тронулась и встала посреди бульвара Дезе, прямо перед окнами префектуры. Падая на капот, снег моментально таял, и металл покрывался испариной.
— Где же эти арийские храбрецы, что боя гея нос высунуть? — проговорил маленький кучерявый блондин с девичьим лицом. — Я с удовольствием уложил бы еще одного–двух.
— Ты, Ягненок, укокошил и так двоих, — заметил Андре. — Ну, пора отчаливать.
В это время какой-то человек в немецкой форме выскочил из-за угла и рванулся к ним, возбужденно размахивая руками.
Ягненок высунул из окна автомат.
“С ума сошел. Настоящий самоубийца!”
— Товарищи, подождите! Товарищи…
Сидя рядом с водителей, Андре взглянул через плечо и спросил:
— Что он говорит?
Его слова заглушила автоматная очередь. Немец крутнулся на месте и упал на снег.
Когда идет бон и говорят не дипломаты, а оружие, поздно переходить на другую сторону баррикад. Но Вернер был счастлив: ему не угрожал больше русский фронт. Не будет угрожать никогда.
Машина мчала полем. До фермы Клемантель оставалось не более двух воробьиных перелетов На заднем сиденье, уронив голову на плечо Мари-Те, силился что-то произнести Жюль Грак Изо рта у него текла кровь, и девушка все время вытирала ее своим платочком.
— Мари… во внут… реннем кармане куртки… твоя ру-ру-копись.
— Не говори, Гай, не надо.
— Во-возьми, мое… мое сердце.
Мари-Те заколебалась.
— Возьми!
Она пошарила рукой и вытащила свою работу из истории Оверни, пробитую двумя пулями, слипшуюся от крови.
Жюль Грак раскрыл угасающие глаза и взглянул на девушку. Он шевельнул губами, и кровь снова хлынула изо рта В груди у него хрипело и булькало. Он собрал последние силы и заговорил:
— Не смог… прочитать. Извини… Отец поймет… меня…
Вялая улыбка появилась на лице Жюля.
— Я ухожу… от тебя… любимая… радость моя… кану в безвестность, мне вечно… кипеть… в котле сатаны…… своего парня. Смешно, правда?
Он закрыл глаза и еле слышно прошептал, тяжело наклоняясь на бок:
— Я люблю тебя…
В муниципальной опере, за сто метров от Галери де Жод, берлинский симфонический оркестр готовился к вечернему торжественному выступлению. В программе “Тристан и Изольда”.
ОБ АВТОРЕ
ЖАН САНИТА, прогрессивный французский писатель, родился в 1927 году в Клермон-Ферране — городе, где разворачиваются события романа “Вы любите Вагнера?” (1963 г.).
Юность писателя совпала с вооруженной борьбой французского народа во время немецкой оккупации. Шестнадцатилетним парнем вместе с отцом и старшим братом Ж.Санита принимает активное участие в движении Сопротивления. Дом его отца — котельщика
