старается прикрыть помертвевшее от страха лицо ладонью.
Паоло замечает, что все-таки держит в руке трость с тяжелым набалдашником. Лицо у него в этот момент, наверное, не лучше, чем у Проккьо. Й сердце бьется бешено, надо его унять.
— Придется тебе объяснить все, ничего не утаивая.
— Клянусь тебе, я здесь ни при чем. — Проккьо еще глубже забивается в угол дивана» — Я не виноват, я только передал содержание нашего разговора, это же моя обязанность.
— Кому передал? — Паоло с грозным видом склоняется над ним.
— Этого я сказать не могу, не могу, а то меня ждет такой же конец, как Дондеро, как Джину… Я сам узнал обо всем из газет… собственным глазам не поверил, я не думал, что они пойдут на это. — Голос у Проккьо прерывается, он до смерти напуган я судорожно глотает воздух. Паоло грозно смотрит на него и молчит. Он ждет. Проккьо пытается приподняться, уцепившись за полу его пиджака. Но Паоло сильным толчком возвращает его на место.
— Зачем ты явился сюда? Что тебе надо?
— Я хочу сказать тебе одну вещь, — торопливо, глотая слюну, говорит Проккьо. — Мне надо, чтобы ты знал: я лично с такими методами не согласен я хочу дать тебе возможность отплатить…
— Дальше, — говорит Паоло, закуривая сигарету. Он уже начал приходить в себя.
— Штиц. Оскар Штиц. Все из-за него. Я знаю, где его найти.
Журналист не может скрыть своего удивления. Проккьо сразу же использует ситуацию. Он поднимается с дивана, разглаживая ладонями измятый костюм, лицо его понемногу обретает нормальный цвет. Заинтересованность Паоло говорит о том, что он попал в точку.
— Но мне понадобится помощь. Когда эта история выплывет наружу, мое имя нигде не должно фигурировать. Обещай, что ты меня прикроешь.
Паоло смотрит на него с гадливостью. Вот вонючка. Его отец прав.
— А как ты оправдаешься перед своими хозяевами? Проккьо пожимает плечами:
— Если ты меня прикроешь, они меня ни за что не заподозрят. Там и других неприятностей хватает. Инженер долго не продержится, — говорит Проккьо, и в голосе его слышится злорадство.
— Кто такой Штиц?
— Я могу только сказать, где его можно найти. Есть на склоне Этны городишко, — Проккьо называет его, но Паоло это название ничего не говорит, — ты должен поехать туда и найти организацию, которая называется «Благие деяния в пользу убогих».
Паоло, не скрывая удивления, переспрашивает:
— Благие деяния?
— Да, да, именно так, — подтверждает Проккьо осклабившись. — Религиозное объединение, что-то вроде благотворительной организации. Больше мне ничего не известно, но могу заверить тебя, именно там ты найдешь человека, который вам нужен. Только без хитрости не обойтись, потому что они там тоже хитрые. Стоит им что-нибудь заподозрить — и тебе конец.
Проккьо берет руку Паоло и трясет ее, в лице у него опять ни кровники.
— Но ты не притянешь меня к этой истории, правда? Ты же обещал.
Паоло стряхивает его руку.
— Ладно. Обещаю. А теперь убирайся отсюда, чтоб глаза моя тебя больше не видели.
Паоло торопит Проккьо, очень уж ему хочется придушить этого подонка. Он распахивает дверь. Проккьо угодливо улыбается.
— В общем, ты — мне, я — тебе. Я всегда готов… как другу… Ты произвел хорошее впечатление на мою маму. А она разбирается в людях. Мама просила передать тебе привет.
— Убирайся вон! — орет Паоло, выталкивая его за дверь. Потом вытирает вспотевшие ладони о брюки. Ему кажется, что весь он покрыт липкой грязью, его даже тошнит. Штиц! Теперь, черт побери, он знает, где его искать. Штиц! Тут он вспоминает о Дондеро, о том, что надо ехать в Геную.
— Паоло!
Франка, бледная, стоит в дверях кухни. Они бросаются друг к другу и крепко обнимаются. Кто из них сделал первый шаг? Паоло медленно и ласково гладит ее по содрогающейся от рыданий спине, пока не чувствует, что напряженность спала, пока не осознает, что она сейчас вся в его власти.
— Через несколько часов я уезжаю в Геную, Франка. — Паоло подводит ее к дивану, усаживает, не отпуская от себя. — Мне так много надо тебе сказать.
В машине, стоящей метрах в тридцати от дома Алесси, человек тихо говорит в микрофон:
— Девушка наверху уже полчаса, только что туда поднялся секретарь инженера Данелли.
— Проследите, когда они выйдут. Людей я вам подошлю.
— А если они рванут куда-нибудь далеко? — в голосе спрашивающего звучит сомнение.
— Да хоть на Аляску. На этот раз средств нам хватит.
Операция идет по разряду А-І. Вы не должны позволить им скрыться. Через каждые шесть часов будете обо всем подробно докладывать. Куда они пошли, с кем встретились, что делают, даже о чем говорят — если удастся подслушать. Ошибки недопустимы.
Агент выключает радиотелефон и поворачивается к молчавшему до сих пор напарнику:
— Капитан говорит, что мы не должны спускать с них глаз. Даже если они отправятся на Аляску. Средств не жалеть.
Напарник вздыхает. Ему хочется курить, но огонек сигареты может их выдать.
Внезапно он соскальзывает с сиденья, шепотом приказывая коллеге последовать его примеру. Оба скорчившись сидят на полу, пока мимо них медленно проезжает полицейская патрульная машина: синий свет ее «мигалки» отражается в стеклах других машин.
Петом оба поднимаются. Тот, что говорил по радиотелефону, усмехается:
— Чем не жизнь? Даже гимнастика обеспечена. Второй, не спуская глаз с парадного, отвечает:
— А кто жалуется? Не ешь, не спи, не наделай ошибок, а если все будет в порядке, скажи еще спасибо, что тебя дерьмом не обозвали.
— На этот раз дело вроде поинтереснее… Операция по разряду А-І. Если кто-нибудь из них засядет в ресторане, я смогу накормить тебя черной икрой.
Второй еще больше мрачнеет:
— Если я тебя правильно понял, на этот раз дело действительно нешуточное.
13
На нижней полке тощая синьора из Пьемонта дышит тяжело, с присвистом, время от времени заходится в сухом, хриплом кашле, — у нее тяжелая астма. Наверху от Сильной
