пометки на полях. Разумеется, за это время уже проведены новые исследования, наверное, даже сделаны какие-то открытия. Ведь с тех пор, как Кейт сюда заглядывала, прошло десять лет.
Конечно, Лиз больше интересовало состояние Кейт, чем вопросы криминалистики. Пять минут ушло на разного рода вариации типа «как ты себя чувствуешь? ». Наконец Кейт не выдержала.
— Довольно, Лиз. Давай притворимся, что у меня все прекрасно. Договорились? — И добавила тихо: — Я начала работу, разумеется, пока неофициально.
— Ты считаешь это разумным?
— Наверное, нет. Но что мне делать?
— Пусть этим занимается полиция!
— Нет, дорогая, в такой ситуации оставаться в стороне я не могу. Понимаешь, беда пришла совсем неожиданно. Я…
— Ладно, — смирилась Лиз. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Я составила список. Полагаю, тебе в ФБР легче получить информацию, чем мне.
— Какую информацию?
— Последние исследовательские разработки по сексуальным преступлениям, а также материалы по убийствам с особой жестокостью, имевшим место в Нью-Йорке и окрестностях за последние несколько лет. Мне нужна ясная картина.
— Кейт, ты представляешь, сколько таких материалов скопилось в ФБРза последние несколько лет? Достаточно, чтобы заполнить библиотеку конгресса.
— Вот почему я тебе и звоню. Понимаешь, убийство Элены имеет ряд специфических особенностей. За уикэнд я их все систематизировала. — Пять минут Кейт разъясняла Лиз, чего конкретно она хочет. — В общем, пошарь по компьютерным дебрям, в том числе и в файлах Национального центра информации о преступности.
— Ты сказала, что никаких признаков взлома нет. Очевидно, была просто встреча, закончившаяся насилием?
— Даже если это так, Лиз, то все равно совершено убийство. Элена мертва. — Кейт тяжело вздохнула.
— Ладно. Я посмотрю, может быть, что-нибудь раздобуду.
Кейт поблагодарила подругу, положила трубку, потянулась за сумкой, где были сигареты, и вытащила пустую пачку.
Сейчас Кейт рассмотрела ее внимательно. Выпускной вечер в школе, пять, нет, пожалуй, шесть лет назад. Она стоит рядом с Эленой. Та в мантии и шапочке. Знакомая фотография. У Кейт такая наверняка должна быть.
Она направилась к полке, пролистала дюжину альбомов в кожаных переплетах и наконец нашла.
Попыталась вспомнить этот момент у школы Джорджа Вашингтона. Солнечный день. Фотоаппарат был у Элены. Снимал Ричард. Элена потом дала ей фотографию.
Кейт наклонила гибкий стояк настольной лампы ближе к фотографии. При внимательном рассмотрении оказалось, что глаза Элены аккуратно закрашены тонким слоем краски. Они были словно слепыми, мертвыми, как на некоторых жутковатых сюрреалистических полотнах Дали.
Кейт уронила фотографию, будто от нее било током, и быстро взяла лупу. Да, глаза действительно закрашены краской.
Неплохая работа. Интересно, что можно извлечь из этого в лаборатории? Отпечатки пальцев, конечно, стерты… Какая лаборатория? Я что, приду и скажу: вот, мол, проверьте эту фотографию, она каким-то странным образом попала ко мне в сумку… глаза этой девушки закрашены краской; что касается самой девушки, то она зверски убита. Значит, кто-то взял фотографию из альбома Элены, тщательно закрасил глаза, а потом подкинул мне. И этот кто-то скорее всего убийца…
Кейт знала, что некоторые психопаты испытывают потребность в так называемом участии. Убийца находится среди зевак, когда полицейские обнаруживают тело, следит за телевизионными новостями, чтобы услышать комментарии относительно совершенного им преступления, имеет альбом с газетными вырезками. Этот из таких? Надо показать фотографию шефу полиции Тейпелл.
Кейт взяла телефон, и тут он неожиданно зазвонил.
— О, это ты, Блэр. — Кейт поморщилась. Разговаривать сейчас с приятельницей, с которой они совместно президентствовали в благотворительном фонде, никакого настроения не было.
— Кейт, дорогая.
— Пытаюсь держаться, — ответила Кейт, хотя хотелось сказать совсем другое. Но зачем обижать бедную Блэр, она ведь ни в чем не виновата.
— Молодец, дорогая. Кейт остается такой, какой я ее знаю. И это самое главное. — Блэр выждала мгновение. — Ладно. Мне, конечно, не хочется тебя отвлекать по мелочам, но ты ведь знаешь, фонд «Дорогу талантам» практически держится на нас с тобой, поэтому нужно уточнить несколько деталей. Речь идет, разумеется, о благотворительной акции.
Кейт слушала и вяло поддакивала. Блэр сильно беспокоила проблема, как рассадить гостей, потом, конечно, цветы и сумочки к вечерним туалетам. В голове ничего не откладывалось, не говоря уже о том, что это все Кейт совершенно не волновало. Естественно, фонд должен продолжать работу, дети нуждаются в помощи, но
Это уже слишком.
Кейт часто встречалась с Арлином Джеймсом, основателем фонда «Дорогу талантам», но этот человек не переставал ее удивлять. Он казался исполином даже сейчас, когда вышел к ней, опираясь на палку.
Рост метр девяносто, на голове копна совершенно седых волос, ясные голубые глаза. Он в великолепном английском шерстяном костюме и итальянских туфлях. То есть на первый взгляд это подлинный аристократ. Однако Кейт знала, что Джеймс — сын бедного фермера- арендатора, в детстве ему нравилось строить модели самолетов, а потом он вырос и создал самолетостроительную компанию и сделал на этом бизнесе миллионы. То есть настоящий американский самородок. Конечно, Арлин Джеймс — капиталист, но не совсем обычный, потому что имел совесть и никогда о ней не забывал. Создать фонд «Дорогу талантам» было его чуть ли не детской мечтой — дать способным детям из бедных семей возможность получить хорошее образование.
Кейт представили Арлину Джеймсу десять лет назад в дождливый субботний вечер на коктейле, всего через три месяца после того, как она стала миссис Ричард Ротштайн. В понедельник утром она была в его офисе, а уже в пятницу в южном Бронксе вошла к
