тем больше», где сняты ты и Элена, отчетливо видна дата. Вы снимались всего месяц назад.
— Ладно. Мы действительно не расставались. Ну и что?
В комнату заглянул Браун.
— Адвокат будет здесь с минуты на минуту, — сообщил он.
Кейт крепко схватила запястье Трайпа.
— Еще один вопрос, Деймиен. Почему Элена этим занималась? Зачем снималась в фильмах?
На его распухших губах снова появилась ухмылка.
— Из-за денег, Кейт. Из-за денег.
Свет испещрял полосками стены спальни. На столике рядом с кроватью изображением вверх лежала фотография двух улыбающихся девочек. Джанин опять очень долго ее рассматривала.
Теперь по телевизору шел старый концерт певицы Нины Симоне. Страстной и печальной, самой любимой исполнительницы Джанин. На экране Нина за роялем, но пока не играет, а поет а капелла одну из своих вещей, очень грустную.
Джанин туго закрутила резиновую трубку, похлопала ладошкой вену. Сил было мало, но достаточно, чтобы воткнуть иглу и пустить в кровь наркотик. Нина Симоне ударила по клавишам. Звук нежный, как шелест дождевых капель по оконному стеклу. Нина пела о птице, ветерке, рассвете и новой жизни. Джанин пыталась подпевать. Но слова теперь были густые и вылезали из нее очень медленно. А потом она почувствовала, как героин помчался по жилам, мозгу и наконец добрался до сердца;
Джанин не знала, действительно ли Нина Симоне пела о новой жизни, или она это просто вообразила? Ее голос был где-то очень далеко, по экрану телевизора шли какие-то диковинные узоры, они расплывались и плавились в углах. Наркотик начал жечь, значит, готовилась к запуску ракета. Глаза Джанин вспыхнули. Дыхание застряло в горле. Перед тем как наркотик остановил ее сердце, она снова посмотрела на них, двух смеющихся девочек в одинаковых клетчатых юбочках и гольфах.
Моложавая женщина стремительно пронеслась мимо Брауна, положила на металлический стол мягкий кожаный портфель, раскрыла.
— Мне нужны копии документов об аресте, — сказала она. — И все обвинения. — Потом повернулась к Трайпу. — Они не имеют права вас допрашивать. — Затем к Брауну и Кейт. — Ничего из того, что сказал здесь мой клиент, не может быть принято в суде в качестве доказательства его вины. — Женщина посмотрела на ссадины на лице Трайпа. — Что это? Вам нанесли побои? О, это выльется в совсем неплохое дельце.
— Меня продержали здесь всю ночь, — заныл Трайп. — В камере.
— Вы держите моего клиента здесь со вчерашнего вечера? — Она сняла очки в черепаховой оправе. — Детектив Браун, я удивлена. Думала, вам знакомы правила.
— Я тоже рад вас видеть, Сюзан, — произнес Браун.
Адвокатша засунула руки в карманы жакета в узкую белую полоску и принялась разглядывать Кейт.
— А вы кто?
Кейт подумала, что в этом костюме адвокатша похожа на гангстера.
— Катерин Макиннон-Ротштайн.
— О… — Лицо адвокатши разгладилось. — Я знакома с вашим мужем. — Она даже улыбнулась. — У меня предчувствие, что вам понадобятся его услуги. — Потом ее внимание быстро возвратилось к Трайпу. — Залог внесен. Пошли.
— Адвокатша, — с отвращением произнес Браун, когда за ними захлопнулась дверь. — Сюзан Чейз. Вам это что-нибудь говорит?
— Защищает наркодельцов высокого полета. Правильно?
— Правильно. Очевидно, Трайп связан с какими-то тяжеловесами.
— Но у нас еще есть Джанин Кук. Она может подтвердить, что в день убийства видела Деймиена Трайпа и Элену Солану вместе.
— Тогда эту женщину нужно сюда доставить, — сказал Браун. — И побыстрее.
— Я уже послала к ней полицейского. — У Кейт начала болеть голова. — А если Трайп решит смыться?
— С таким адвокатом? — Браун усмехнулся. — Он никуда не тронется. У него нет никаких оснований для беспокойства.
Прошло двадцать минут. Кейт села на стул напротив Флойда Брауна.
— Джанин Кук мертва, — сообщил он.
Кейт выпрямилась, ее лицо побелело.
— Когда?
— Сегодня утром. Передозировка героина. — Браун вздохнул.
— Черт возьми, наркотиком мог снабдить ее Деймиен Трайп. У него была такая возможность.
— Да, — согласился Браун. — Но это нужно доказать.
В комнате для совещаний тоже было душно. Кейт одновременно чувствовала возбуждение и невероятную усталость, как во время ночных бдений за учебниками перед экзаменом по истории искусств.
— Я только что получил кипу бумаг от адвокатов Трайпа — Чейз, Шебайро и Мейсона, — произнес Мид. — Они обвиняют нас в применении насилия и…
— Я бы не стал беспокоиться по этому поводу, — сказал Браун.
— Нет? — Мид оттянул воротник. — Отчего же?
— Потому что у нас достаточно материала на Трайпа, чтобы связать его с делом Пруитта и Стайна…
— Все улики косвенные.
— Он встречался с Соланой в день убийства, — подала голос Слаттери.
— Да, — согласился Мид, с неудовольствием втягивая в себя воздух, — у вас ведь есть свидетельница, правда, мертвая. Вот незадача. — Он шумно вздохнул. — Ладно. Для всех очевидно, что Трайп связан с убитыми. Но почему он выбрал вас, Макиннон?
— Он меня люто ненавидит. Элена представила меня ему в виде чуть ли не ангела. Не переставала повторять, какая я чудесная мать. Думаю, это у него в зубах навязло. И конечно, искусство. То, что я написала книгу о художниках, которая сделала Элену и других знаменитыми. К этому следует добавить тот факт, что Трайп полнейшая бездарность и, как всякая бездарность, полон зависти к настоящим художникам.
Мид кивнул и скрестил руки на груди.
— Ладно, друзья. Предъявление обвинения Трайпу в следующий четверг. Поэтому нужно, чтобы вы собрали все, что у нас есть по этому типу, для передачи окружному прокурору. — Он посмотрел сначала на Кейт, затем на Брауна. — Вы двое, отправляйтесь в квартиру Трайпа и обследуйте там каждый квадратный сантиметр.
— Будем искать что-то определенное? — спросил Браун.
— Обследуйте в этой квартире каждую кассету, каждое письмо, каждую товарную накладную, каждый клочок бумаги. Не брезгуйте даже его обосранным нижним бельем, черт возьми! — Мид вытер с нижней губы пот. — Я не хочу, чтобы о нас в очередной раз вытерли ноги.
— Есть еще Дартон Вашингтон, — промолвила Кейт. — В ежедневнике Итана Стайна встречается его фамилия, кроме того, он разговаривал по телефону с Эленой Соланой перед убийством.
