услышав про такое несчастье.
Наконец брат Хиль нарушил молчание и выпалил:
— Он же невиновен! Все обернулись к нему.
— Вы помните, — продолжал он, — как было дело с той дракой. Или вы забыли, что Клаудио ударил того человека только потому, что защищался, а тот просто на редкость неудачно упал, прямо головой о камень? Этот бедняга может вернуться, когда захочет!
— Не торопитесь, брат, — прервал его настоятель. — Хотя и есть свидетели, готовые высказаться в его пользу, с него не снято обвинение в убийстве, к которому добавился ещё и побег от правосудия.
— Но ведь мы, — возразил брат Негодный, — тоже могли бы помочь ему.
— Безусловно, — решительно подтвердил настоятель.
Все вздохнули с облегчением, кто-то даже улыбнулся.
— Хорошо, братья, — сказал настоятель, поднимаясь на ноги, — вернёмся же к строительству.
— Эх, вот был бы жив Марселино, — вздохнул брат Кашка, — он бы только там и вертелся, с ведром да лопаткой…
Один за другим монахи выходили наружу.
Глава восьмая
Марселино с Ангелом уже перешли горы и оказались на необъятном лугу, где паслись стада коров и лошадиные табуны. Мальчик показал на них пальцем:
— Что они делают?
— Пасутся, Марселино.
— Что это значит?
— Едят.
— А у меня была коза, кот и ещё разные звери…
— Почему ты сейчас о них вспомнил? Мальчик не ответил. Помолчав, он спросил:
— А на небе звери есть?
— Ты ведь уже кое-что об этом знаешь.
— Я? — поразился Марселино.
— Ты однажды спрашивал про это — тогда, на чердаке.
— Ой, да, ведь и правда! — обрадовался Марселино.
— Значит…
Марселино опять посерьёзнел:
— Значит, буду за всех них просить Иисуса.
— За всех — это за кого?
— За лошадь святого Франциска… За вола и осла[30] , которые были в вифлеемском вертепе…
Лицо у Ангела сделалось какое-то странное.
— И за птичку, которую ты ранил. И за всех других зверей, которых мучил.
Марселино замолчал.
— Ты всё-всё знаешь? — спросил он.
— Про тебя — всё.
— И ты всегда был со мной?
— Да, всегда.
— И всё, что я тебе рассказываю, ты и так знаешь?
— Вообще-то да.
— А зачем тогда просишь, чтобы я дальше рассказывал?
— Чтобы увидеть, хорошо ли запомнил ты сам.
— Запомнил, конечно!
— Посмотрим: расскажи мне по порядку про зверей.
— Ну, я тогда полез на чердак, и Мура взял с собой…
И Марселино рассказал, как карабкался тогда по лестнице с котом на руках. Он уже давно тайком дружил с Господом, перетаскал на чердак много разной еды, а к концу зимы — даже одеяло. Они много говорили про раны Господни, про монахов, про мам…
Марселино не знал, что это предпоследняя такая встреча с Иисусом, потому что в следующий раз он попросит себе подарок — уйти к маме.
Мальчик открыл чердачную дверь и сказал:
— Я Тебе моего кота принёс показать.
— Я уже видел его, Марселино, — отозвался Господь.
— Видел?
— Он и сюда залезает, когда ловит мышей.
— Ну да, он всё время есть хочет!
— Разве вы его не кормите?
— Кормим, только он любит рыбу и мясо, а братья ему картошку дают и салат…
Господь был на кресте и тогда с него не сошёл. Марселино сел на пол, в обнимку с котом, который уже и не чаял вырваться на свободу.
— В тот раз Ты мне сказал, что мама на небе, вместе с Твоей…
— Так и есть, Марселино.
— А небо — оно какое?
— Очень большое и красивое.
— А есть ещё маленькое, для зверюшек?
— Небо для зверей — в человеческих сердцах, Марселино.
— Это как?
— Ну вот, если ты хорошо обращаешься с котом — ты и будешь для него небом. А если ты его обижаешь, то у твоего кота…
— Его зовут Мур!
— Значит, у Мура не будет неба… Марселино всё это время силой удерживал Мура на месте, но тут разжал руки, и кот со всех ног понёсся прочь.
— Вот сейчас я его не обидел?
— Сейчас нет, Марселино.
Мальчик огляделся, раздумывая, о чём бы ещё поговорить с Господом. И наконец спросил так:
— А братья тоже с Тобой говорят? — Да.
— Совсем? Забираются сюда — и говорят?
— Нет; они со мной разговаривают, когда молятся.
— А почему я — вот так?
— Потому что ты ребёнок, Марселино.
— И что?
— Дети невинны[31].
Марселино удивился и весело спросил:
— Что, то есть я — тоже?
— Да, ты невинен, Марселино.
— А братья, когда на меня сердятся, говорят, что я такой грешник, такой… ну прямо
